УСПЕХИ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, 2004, том 35, № 4, с. 49-64
УДК 612.821.6+612.822.6+615.78
ВЗАИМОСВЯЗЬ ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНОГО состояния
И ИММУННОЙ СИСТЕМЫ
© 2004 г. Э. Б. Арушанян, Э. В. Бейер
Медицинская академия, Ставрополь
Как свидетельствуют современные литературные данные, существует двусторонняя связь между психоэмоциональным состоянием человека и животных и иммунологическим статусом. Хроническому стрессу и психической депрессии аккомпанируют различные иммунологические расстройства, а первичные иммунологические нарушения могут быть источником устойчивых сдвигов психоэмоционального состояния. Естественный антистрессорный агент эпифизарный гормон мелатонин, противотревожные и антидепрессивные препараты одновременно с влиянием на функцию мозговых структур меняют активность иммунной системы. Такого рода иммунотропные свойства могут быть составной частью специфического действия психофармакологических средств.
Новая интегративная наука психонейроимму-нология, появившаяся только в последней трети ХХ в., с каждым годом все больше привлекает внимание исследователей. Это обусловлено тем, что понимание функционального единства нервной, эндокринной и иммунной систем, характера взаимодействия между ними открывает впечатляющие перспективы в самых различных областях экспериментальной и клинической медицины, позволяет пересмотреть лечебную тактику при борьбе со многими заболеваниями. И одна из ключевых проблем указанного взаимодействия -расшифровка связи между процессами высшей нервной деятельности и иммунным статусом человека и животных. На существование такой зависимости указывает значительное число недавно представленных фактов, обобщение которых является целью настоящей работы.
Прежде всего необходимо подчеркнуть удивительное и достаточно хорошо обоснованное сходство нервной и иммунной систем, позволившее даже назвать последнюю "жидкой нервной системой" [30]. В обоих случаях речь идет о гигантской сети клеточных элементов, тесно взаимодействующих посредством прямых и обратных связей, "когда пусковым сигналом служит адекватный раздражитель, а конечный эффект направлен к обеспечению полезного результата" [3]. Различие заключается лишь в том, что в нервной ткани эти отношения не мобильны, но зафиксированы структурно.
Действительно, центральные нейроны, подобно фагоцитирующим клеткам крови, продуцируют интерлейкины, простагландины, интерферо-ны, и, наоборот, иммуннокомпетентные клетки секретируют нейромедиаторы, нейропептиды и гормоны, идентичные тем, посредством которых оперируют мозговые образования. На клеточных
мембранах, выделенных из нервной и лимфоид-ной ткани, экспрессируются аналогичные маркеры, в том числе антигены, отсутствующие в других тканевых структурах. О функциональном сходстве двух систем свидетельствует и близость нервно-психической и иммунологической памяти: и та, и другая фиксируются при повторном воздействии, способны к угасанию и легкому восстановлению, если организм сталкивается с прежним раздражителем.
Сходство по ряду фенотипических и функциональных признаков клеток нервной и иммунной систем определяет чрезвычайно тесные взаимоотношения между ними. Данное положение, начиная с первых классических работ Соломон [32, 137], позднее подробно рассматривалось в серии обзорных публикаций [1, 19, 22, 38, 51].
Проблема взаимодействия двух важных систем организма имеет два близких, но вполне самостоятельных аспекта: влияние центральной нервной системы на функцию иммунных механизмов и, напротив, изменение активности образований головного мозга при модификации иммунного статуса. За первым аспектом стоит общеизвестное положение о прямой зависимости многих соматических заболеваний от первичного нарушения деятельности мозговых аппаратов. Правда, даже врачам и серьезным исследователям далеко не всегда приходит на ум искать корни этой связи в иммунопатологии. Хотя вряд ли возможно отрицать весомый вклад абнормальной функции мозга в генез собственно иммунопатологических нарушений типа бронхиальной астмы, экземы, аутоиммунных заболеваний (язвенный колит, системная красная волчанка и др.). Однако возможно и такое, что первичные нарушения функции иммунной системы, приводящие к аутоиммунным ответам, вовлекают нервную
систему как некую мишень (рассеянный склероз) [3].
Однако на уровне современных знаний одно лишь признание этих, вполне очевидных положений представляется недостаточным. Новая наука психонейроиммунология и призвана наполнить указанные положения конкретным фактическим содержанием. В том числе определить природу тех механизмов, которые лежат в основе двусторонних отношений между психоэмоциональным статусом и иммунной реактивностью.
ВЛИЯНИЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО СТРЕССА НА ИММУННУЮ СИСТЕМУ
Влиянию стресса на иммунную систему посвящено необычайно большое число публикаций, в том числе обзорного типа [24, 29, 72, 120, 139]. Столь масштабный интерес можно посчитать неоправданным, коль скоро, на первый взгляд, ситуация кажется вполне очевидной.
В самом деле, эмоционально-негативный и гормональный (преимущественно адреналовый) компоненты стрессорной реакции в конечном счете ослабляют сопротивляемость организма, создавая предпосылки для формирования самых различных патологических процессов психического и соматического характера. Отсюда уже априори правомерно ожидать при стрессе разнообразных нарушений иммунного статуса.
Между тем более внимательный анализ накопленных к сегодняшнему дню фактов заставляет воздержаться от каких-либо однозначных оценок. Имеющиеся сведения чрезвычайно противоречивы и проще всего было бы ограничиться лишь констатацией того факта, что иммунная система, безусловно, реагирует на стресс. Но как и в каком направлении? Ответ на эти принципиально важные вопросы зависит от множества переменных факторов, среди которых наиболее существенны, на наш взгляд, характер самого стрессора и частота его предъявления, выраженность возникающих психоэмоциональных нарушений, генотипические, фенотипические и видовые особенности стрессируемого объекта, время стрес-сирования, гормональный статус.
Если игнорировать обычную разноречивость данных, то в целом можно отметить, что острый стресс чаще ведет к мобилизации иммунного ответа. Так, у здоровых мужчин арифметический стресс-тест провоцировал быстрый рост числа Г-лимфоцитов и естественных киллеров. Правда, подобный сдвиг отмечен только у молодых, но не пожилых субъектов [117]. У крыс кратковременный стресс (в отличие от продолжительного) вызывал повышение в тимусе молодых форм клеток, усиливая в них синтез ДНК. Когда иммо-билизационному стрессу подвергали мышей, им-
мунизированных эритроцитами барана, то отмечалось более легкое формирование гиперчувствительности замедленного типа с торможением индукции Г-супрессоров. Сопутствующее этому умеренное повышение плазменной концентрации глюкокортикоидных гормонов позитивным образом ограничивало экспрессию специфических рецепторов на мембранах таких лимфоцитов [13, 33, 34].
Тем самым состояния типа эустресса, не связанные со срывом адаптационных механизмов, сопровождаются вполне адекватным и предсказуемым усилением иммунного ответа, направленным на повышение резистентности организма в условиях повышенной эмоциональной нагрузки.
Весьма существенно, что на характере вызванной реакции заметно сказываются психологические особенности личности, причем как в положительном, так и отрицательном направлении. Установлена, в частности, достоверная зависимость между типом высшей нервной деятельности человека и функциональными показателями иммунной системы [2]. Психосоциальный стресс у здоровых молодых людей по-разному влияет, например, на общее содержание лимфоцитов и фагоцитоз. Психологически уравновешенные, сильные испытуемые реагировали на тревожную ситуацию повышением иммунной активности, лица же со слабым типом, наоборот, ее ослаблением в виде падения уровня интерлейкина-2, снижения фагоцитоза и содержания Г-лимфоцитов [95]. При стрессе, связанном с решением тестовых задач, лица, которые спокойно реагировали на неудачи, обнаруживали повышение числа Г-хелпе-ров, тогда как у демонстрировавших отрицательные эмоции указанная клеточная субпопуляция сокращалась [15].
Близкие результаты получены в поведенческих экспериментах на животных. Показана, например, обратная зависимость между латентным периодом реакции пассивного избегания и уровнем антителообразования у крыс. Агрессивному и субмиссивному типам поведения мышей соответствовало разное содержание двух Г-клеточ-ных субпопуляций (СЭ4+ и С08+) в костном мозге. У линии мышей с агрессивным поведением росло число СД4+-клеток, при подчиненном -СБ8+ [20, 69].
Если острый стресс скорее активирует иммунную систему, то хронический, по мнению большинства авторов, чаще приводит к иммунной депрессии. Как свидетельствуют многочисленные исследования на людях, живущих или оказавшихся в стрессорной ситуации, этому сопутствует снижение количества фагоцитов, лимфоцитов и их субпопуляций, депрессии митогенной активности лимфоидных клеток, функции естественных киллеров, продукции интерферонов и интерлей-
кинов (1 и 2) [75, 115, 138]. В качестве доказательства сошлемся лишь на несколько иллюстраций.
Так, у американских женщин, регулярно подвергавшихся в семье психотравматизирующим воздействиям, выявлено значительное снижение активности Т-лимфоцитов, что совпадает у них с низким уровнем здоровья по сравнению с благополучными семьями [64]. Точно также работники спасательных служб, подвергающиеся хроническому эмоциональному стрессу, реагируют падением плазменного уровня Т-хелперов (С04+), ин-терлейкина-2 и фактора некроза опухолей [16].
Правда, содержание интерлейкина-6 под влиянием хронического стресса заметно повышается у пожилых людей. Однако это принимают за неблагоприятный признак в силу участия данного цитокина в различной возрастной патологии. По крайней мере, у старых женщин, испытывавших длительное социальное стрессирование, подъем его плазменной концентрации коррелировал с выраженностью психоэмоциональных нарушений [107].
Сходные результаты представлены в опытах на животных. В ч
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.