ФИЛОСОФИЯ И ОБЩЕСТВО
Welfare State как точка отсчета: место государства всеобщего благосостояния в социальной истории
Т. Ю. СИДОРИНА
Статья посвящена феномену "государство всеобщего благосостояния" как попытке достижения общественного идеала. Мы обращаемся к модели государства всеобщего благосостояния как соотношению реальности и мечты. Опыт демократии благосостояния занимает важное место в ряду идей (от древних мифов, утопий эпохи Возрождения, проектов социалистов-утопистов) и реальных попыток воплощения общественного идеала (анархических коммун, лагерей стран социализма и пр.). Чему учит этот опыт, что приобрело и что потеряло человечество в результате подобных социальных экспериментов?
The article is devoted to phenomenon of Welfare State as an attempt to reach social ideal. We regard Welfare State model as a correlation of reality and a dream. The experience of welfare democracy plays an important role in a number of ideas (from the ancient myths, Utopias of the Renaissance, projects of Utopian socialists) and real attempts to implement social ideal (anarchist communes, camps of socialist countries and so on). What is the value of this experience, what has the humanity gained and what has it lost from these social experiments?
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: общественный идеал, идеальное государство, государство всеобщего благосостояния, политика.
KEY WORDS: public ideal, ideal state, welfare state, policy.
Человечество всегда мечтало о счастливой, благополучной жизни, пыталось найти некие справедливые стабильные основания общественных отношений, договориться о правилах сосуществования. Свидетельства этому мы находим в самых древних источниках. Одни из первых описаний справедливой общественной жизни мы встречаем в известных трудах мыслителей Древней Греции. В Средние века, эпоху Возрождения вопрос об оптимальном общественном устройстве воплощается в различных социальных проектах. Формируется направление утопической мысли, начало которому положила модель идеального общества Томаса Мора1. "Утопия" как критика негативных сторон общественного устройства, с одной стороны, а с другой - как форма выражения мечты, явилась выра-
© Сидорина Т.Ю., 2012 г.
жением глубинной потребности человеческого духа. В ее основании лежит порожденная несовершенством реальной жизни устремленность человека к иной - "совершенной" (с его точки зрения) реальности.
Что же должно стать основой идеальной системы общественных отношений?
Известно, что проект Томаса Мора во многом был вдохновлен идеями платоновского государства. Поэтому и "Утопия" Мора, и последовавшие за ним сочинения предполагали устранение частной собственности, равный доступ к благам и равное распределение, т.е. строились на основаниях эгалитаризма. Порядок с достаточно стройной социальной иерархией и системой мер - такова основа оптимального социума в данной системе координат2.
Разработка теории общественного договора (XVII-XVIII столетия) становится новым этапом в истории поисков идеальной модели общественного устройства и определенной альтернативой проектам эгалитарной, социалистической направленности.
Если в утопиях3 прошлого предлагались модели общественного благополучия, построенные на основаниях порядка, контроля и всеобщего признания, то теоретики общественного договора на первое место ставят свободу и права человека, принимая государство и договор относительно него как неизбежное зло, трагическую необходимость, определенный общепринятый защитный механизм, невмешательство которого в жизнь гражданского общества оговаривается принципиально4.
Один из важнейших теоретических документов в этой области - "Общественный договор" (1762) Ж.-Ж. Руссо. Сочинение Руссо основывалось на уверенности в возможной организации общества на основах свободы и равенства5.
Ни отдельный человек, ни целый народ, согласно Руссо, не может отдать себя или своих детей в рабство добровольно: "Утверждать, что человек отдает себя даром, значит - утверждать нечто бессмысленное и непостижимое: подобный акт незаконен и недействителен уже по одному тому, что тот, кто его совершает, находится не в здравом уме. Утверждать то же самое о целом народе - это значит считать, что весь он состоит из безумцев: безумие не творит право, если бы каждый и мог совершить отчуждение самого себя, то он не может этого сделать за своих детей; они рождаются людьми и свободными" [Руссо 1998, 204].
Таким образом, с позиций общественного договора Руссо общественный порядок "утопии" воспринимается, скорее, как рабство и массовое помешательство.
В свете темы этой статьи я хочу обратить внимание на основополагающее противопоставление "свободы и порядка", а также различных трактовок равенства. Существуют две трактовки равенства - социальное и экономическое. Социальное равенство - общественное устройство, при котором все члены общество обладают одинаковым статусом в определенной области. Политический аспект социального равенства заключается в рассмотрении правил общественного управления: право на участие в выборах, правила определения лидеров, права и обязанности лидеров, равенство перед законом. Экономический подход к трактовке равенства рассматривает процесс распределения благ: право на работу, распределение ресурсов, равенство возможностей (Фергюсон). При этом социальное равенство предполагает следующую градацию: равноправие (равенство перед законом); равенство возможностей; принудительное равенство. Отдельно следует назвать концепцию эгалитаризма (фр. égalitarisme, от égalité - равенство), которая предполагает создание общества с равными возможностями по управлению и доступу к материальным благам всем его членам.
В случае теории общественного договора речь идет о равенстве перед законом - равноправие как равенство естественных прав человека на осуществление какой-либо деятельности вне зависимости от социальных условий существования или несуществования власти, закона и государства. И здесь равенство не вступает в противоречие со свободой, как это имеет место, например, в случае равенства в условиях эгалитаризма, когда свобода противопоставляется равенству как элементу порядка и системы распределения.
Контроль неизбежно присутствует в обоих проектах, но его значимость в условиях демократии, где государство ограничено функциями "ночного сторожа", существенно
отличается от его роли в государстве социального порядка и равного распределения, когда контроль - это основное правило "игры".
Таким образом, в истории социальной мысли формируется определенная устойчивая альтернатива по отношению к базовым основаниям общественного устройства: "порядок, контроль и равенство распределения" и "свобода и равенство прав". Что же должно стать основой идеальной системы общественных отношений?
Важно, что социальные проекты прошлых веков далеко не всегда ограничивались рамками социально-философского жанра. XVII-XIX вв. известны попытками реального воплощения социальных проектов идеального общественного устройства - фабрики Нью-Ланарка Роберта Оуэна, дворцы-фаланстеры Шарля Фурье, братства сенсимонистов, "Паноптикум" Иеремии Бентама, на основании которого он планировал организовывать работу на промышленных предприятиях.
При этом, возвращаясь к вопросу о социальном порядке как основе организации идеального государства, следует отметить, что Оуэн, Фурье и Сен-Симон известны своими просоциалистическими воззрениями, проект же Бентама сравнивают с моделью идеальной тюрьмы, в которой один стражник может наблюдать за всеми заключенными одновременно. М. Фуко называл Бентама "Фурье полицейского государства" [Фуко 1999]. Произведение Бентама демонстрирует предел развития социальной организации, построенной на основаниях социального порядка и контроля, негативные перспективы социалистического утопизма и эгалитаризма, то, что позже стало предметом рассмотрения антиутопий ХХ в.
Противопоставляя позиции Бентама и Руссо, Фуко сравнивает установки в понимании общественного устройства и власти. "Я бы сказал, - пишет Фуко, - что Бентам - это дополнение к Руссо. Какова, в самом деле, та руссоистская мечта, что вдохновляла стольких революционеров? Мечта о прозрачном обществе, одновременно видимом и читаемом в каждой из его частей; мечта о том, чтобы больше не оставалось каких-либо тёмных зон, зон, устроенных благодаря привилегиям королевской власти, либо исключительными преимуществами того или иного сословия, либо, пока еще, беспорядком; чтобы каждый с занимаемой им точки мог оглядеть всё общество целиком; чтобы одни сердца сообщались с другими; чтобы взгляды больше не натыкались на препятствия; чтобы царило мнение, мнение каждого о каждом...
Бентам - это одновременно что-то вроде этого и нечто совершенно противоположное. Он ставит вопрос о видимости, но при этом думает о какой-то видимости, целиком устроенной вокруг одного господствующего и наблюдающего взгляда. Он приводит в действие замысел всеохватывающей видимости, которая разворачивалась бы на пользу строгой и дотошной власти. Так к великой руссоистской теме (которая была своего рода лирикой Французской революции) подключается техническая идея осуществления некоей "всепросматривающей" власти, которой был одержим Бентам, причём эти двое прекрасно дополняют друг друга, и все работает: и лирическая восторженность Руссо, и одержимость Бентама" [Фуко 2002, 220-247].
В конце XIX столетия споры о путях достижения оптимального общественного устройства стали принимать форму либерализма и эгалитаризма.
Представители так называемой школы социал-дарвинизма стояли на позициях невмешательства государства в решение социальных проблем и признании ответственности самого человека за свое благосостояние. Социал-дарвинистская трактовка бедности основана на принципах борьбы за существование, естественного отбора, laissez-faire, отрицания необходимости социальных реформ и филантропии. Представители этого направления (Г. Спенсер, У Самнер, Ф. Гиддингс и др.) признавали естественным существование социального неравенства, причины которого они видели в законах общественного развития, "отягощенных" личными недостатками индивид
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.