ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2014 • № 2
ПАМЯТИ ГРИГОРИЯ СОЛОМОНОВИЧА ПОМЕРАНЦА
Уже год, как с нами нет Григория Соломоновича Померанца (13 марта 1918 - 16 февраля 2013). Сегодня мы вспоминаем его не только как философа, культуролога, писателя, эссеиста. Мы вспоминаем его и как человека, который был нравственным камертоном общества, чьи оценки тех или иных событий всегда были крайне важны для многих его сограждан. В этом номере журнала Григория Соломоновича вспоминает его вдова и соратник З. Миркина, в центре размышлений которой важнейшие черты его миросозерцания - о бессмертии, о Боге как высшем совершенстве и Царствии Божием внутри нас. Норвежский писатель и журналист П. Воге представил некоторые черты философии Померанца, предполагающей в основе своей принцип диалектичности. Показывается, как Померанц пытался строить диалог между религией и культурой и в прошлом, и в будущем, опираясь на идеи Ф. Достоевского, дзен-буддизма, русскую традицию иконописи, прежде всего А. Рублева. Наконец, Я. Шемякин ставит перед собой задачу творческого развития идей Померанца о субэкуменах в применении их к анализу "пограничных" цивилизаций.
З.А. МиркинА
"Я нашел себя в том, как я живу, как я люблю"
Памяти Григория Соломоновича Померанца посвятила эти страницы его вдова Зинаида Александровна Миркина. В них размышления, связанные непосредственно с миросозерцанием Григория Соломоновича: о бессмертии, о Боге - высшем совершенстве, без любви к которому человечество попросту не выживет; о Царствии Божием, которое внутри нас.
Ключевые слова: мировоззрение, религиозная философия, нравственность, бессмертие, Бог, любовь, блуждания и метания души, счастье.
Zinaida A. Mirkina, the widow of Gregory Solomonovich Pomeranz dedicated these pages to memory of her husband. Her reflections directly relate to Gregory Solomonovich, his ideas on immortality, the God - as the highest perfection and the kingdom of the God that is within us.
Keywords: world view? Religious philosophy, morality, immortality, the God, love, wandering souls, happiness.
28 февраля - день нашей свадьбы. Григорий Соломонович не дожил двенадцать дней до нашего 52-летия. Я в этот день была одна. Была на могиле. Даниловское кладбище изменилось. Там похоронены мои родители, и очень долго кладбище это было тихим, с огромными старыми деревьями, хранившими эту тишину.
Миркина Зинаида Александровна — поэт-переводчик, литературный критик, вдова Г.С. Померанца.
Сейчас внизу под уклоном кладбища проходит третье автомобильное кольцо. Деревья зимой голые. Машины видны и слышны. Покой мертвых нарушен. Я стояла у могилы, и мне очень не хватало этого Покоя. Я нашла его в кладбищенской церкви -Храме Святого Духа. К счастью, там было пусто. Мерцали свечи, и стояла тишина. Нет, не стояла - двигалась. Сгущалась. Становилась Присутствием самого нужного в жизни - Присутствием Вечного. И вдруг пришло, нахлынуло понимание того, как трудно этому Вечному пробиться к нам. Как мы не видим, не слышим, не бережем Его, как Оно не защищено. И зачалось вот такое стихотворение:
В обставшей душу тишине Великой, строгой, Вдруг явственно открылось мне, Что ранить Бога
Так просто! - Выплеском одним,
Рывком мгновенным.
Как малое дитя раним
Творец Вселенной.
Как тот, сосущий молоко,
Прозрачнокожий.
Ударить Бога так легко -
Слабейший сможет.
Но, Боже, как на свет из тьмы
Трудна дорога!
Ведь стали смертными все мы, Ударив Бога.
В последней беседе на семинаре в музее меценатов, состоявшейся 14 декабря 2012 г., я говорила о бессмертии как о понятии не количественном (не прекращающееся время жизни), а о качественном. Бессмертие есть качество нашей души. И вот это качество мы утрачиваем, ударяя Бога.
Между тем физический мир живет по законам борьбы. Все и всё ударяют друг друга, бьют, меряются силой. Это закон. Все другое представляется невозможным. Именно это привело в ужас двадцатилетнего Гришу, и он начал свою трехмесячную медитацию (хотя слова этого тогда не знал), о которой столько раз рассказывал и писал. "Если бесконечность (материальная, бездушная. - З.М.) есть, то меня нет. Если я есть, то (такой) бесконечности нет".
Это напряженное вглядывание в сущность мира кончилось проблеском внутреннего света, который и определил всю его жизнь. Да, все бьют друг друга. Да, материальная бесконечность с ее законами борьбы и смерти представляется непобедимой. Но он наткнулся сердцем на нечто другое, что пересекло эту дурную бесконечность.
Что же это?
"Если (дурная) бесконечность есть, то меня нет", - вертелась в уме упрямая формула. Но - вспышка внутреннего света пересекла все внешнее - я есть!
Значит, эта бесконечная власть материи - дурной сон, а явь, реальность - что-то иное.
Качнулся лист сырого клена И тихо дождь зашелестел -Душа живет иным законом, Обратным всем законам тел. В ней нет земного тяготенья И страха перед вечной тьмой. Ей все потери - возвращенья Издалека - к себе самой. О, эти тихие возвраты! Листы летят, в глазах рябя, И все потери, все утраты Есть обретение себя...
Все потери, все утраты - это бесконечная жертва, которая, однако, является путем в истинную бесконечность - внутреннюю, не количественную, а качественную - вечно рождающую и поддерживающую жизнь. Так вот, можно пожертвовать всем внешним, чтобы открылся внутренний источник, перед которым нужно благоговейно застыть в святом страхе; сделать хоть малейшее движение против него - ранить Бога.
Ранить Бога так просто потому, что Он абсолютно ничем не защищен, совершенно открыт. Он безграничен. Значит, никакой стены, никакой защиты у Него нет. Защищенный чем-то, закрытый от чего бы то ни было Бог, уже не Бог. Это кумир, идол, но не таинственная суть нашей жизни, причастию которой мы призваны.
В материальном мире Он не господин. Он - не от мира сего.
Царство Его не от мира сего.
Сила Его не от мира сего.
Здесь Ему воздух скупо отпущен.
Нет, не всесильный, не всемогущий.
Здесь - задыханий едкая гарь.
Здесь Он - не царь.
Кто же Он? - Путь, уводящий отсюда
Не чудотворец - высшее чудо.
Выход в мою и твою высоту.
Насквозь пробитый - прибитый к кресту.
Тот, кто в молчании вынести смог
Тяжесть земли - наш неведомый Бог.
Назван, описан и снова неведом.
Только тому, кто пройдет Его следом
Снова предстанет среди пустоты.
- Видишь? Вот я.
- Вижу. Вот Ты.
С Ним можно сделать все, что угодно, ранить, сжечь, распять. Но что будет с самим материальным миром, задавившим собственный источник?
Только душа, которая может пожертвовать всем материальным, чтобы только не ранить Бога, чувствует в себе Жизнь Вечную. "Я есмь воскресение и жизнь вечная", -сказал Христос. Слова эти остались загадкой для огромного числа христиан и не только христиан. Наверное, так же, как и слова: "Царствие Божие внутри нас".
Большинство над этой загадкой, может быть, и не задумывается, но какое-то упорное меньшинство двадцать веков разгадывает эту загадку.
Гриша любил словосочетание "творческое меньшинство". К этому меньшинству, конечно, принадлежал и сам. Но я имею в виду прежде всего не автора многочисленных книг (таких авторов и более плодовитых, чем он, много), а творческое восприятие жизни, в отличие от жизни потребительской, "блудной", как назвал ее Р.М. Рильке. У Рильке в его "Записках Мальте Лауридса Бригге" есть взволнованные размышления о том, как люди слушают музыку. Концертный зал для рильковского героя - место священнодействия, где великий музыкант оплодотворяет наши души звуками. От звуков этих, стремящихся проникнуть в самую глубину существа нашего, мы должны зачать новую жизнь. Но большинство слушающих никакой глубины в себе не открывают. Они лишь наслаждаются звуками, забавляются ими, и это Рильке чувствует как кощунство, блуд.
"Но, Господин мой, - говорит Мальте. - Там, где звуки твои достигают девственного слуха, возлежащего целомудренно, он умрет от блаженства или же познает бесконечное, и его оплодотворенный мозг должен будет лопнуть от переизбытка творчества" ([Рильке, 1913, с. 75], здесь и далее перевод А. Горбуновой). Таким вот мозгом, готовым лопнуть от переизбытка творчества, и был мозг Григория Соломоновича.
Тут мне хочется вспомнить один разговор, произошедший в 1962-м году, примерно через год после нашего соединения. Еще в студенческие годы Григорий Соломонович писал работу о Ф. Достоевском, которая поразила любимейших преподавателей
тогдашнего Института философии, литературы, истории (ИФЛИ) - Л. Пинского и В. Гриба. Известно, как Гриб, прочитавший эту работу в 5 часов утра, шел пешком через всю Москву к Пинскому просить Гришу Померанца себе в ученики. Это та самая работа, которая была признана потом антимарксистской, а диссертация, написанная на ее основе, была уничтожена при аресте как материал, не относящийся к делу.
Много событий прошло с тех пор - фронт, лагерь, смерть бесконечно любимой первой жены. Писать приходилось мало, урывками. И вот, мы год прожили вместе. Гуляем в Рублевском лесу, и Гриша говорит мне: "Ты нашла себя в том, как ты пишешь, а я - нет, я нашел себя в том, как я живу, как я люблю". Сказал он это не только без грусти и досады, не просто спокойно, а глубоко радостно, и я подумала, что ничего лучшего он мне еще не говорил.
И вот, точно Фея подслушала - он вдруг стал писать и писать неудержимо, одно за другим - его оплодотворенный мозг был полон творчества. Это ведь самое главное: дать оплодотворить свой мозг, свое сердце. Остальное - вторично.
Гриша был бесконечно целомудренным человеком. Он не наслаждался красотой мира, красотой искусства, а зачинал от этой красоты. Не наслаждался многообразием форм, не застревал во множестве деталей, а видел Целое, составленное из этих деталей. И это чувство невидимого Целого, составленного из множества видимых частей, может быть, и было главным чувством его жизни. Это и есть истинно религиозное чувство. Мироздание - невидимый (не объятый глазом и умом) организм, где все связано со всем. Я не осколок, не отдельный атом. Кроме этого малого, ощутимого пятью чувствами "я", есть еще великое "Я", ощутимое глубиной души.
Глубина его души ощущала
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.