История
Японские разведывательные органы в Северной Маньчжурии в 20-е годы ХХ века
© 2010 С. Куртинец
В статье на основе архивных материалов рассматриваются направления деятельности японских разведывательных органов на Дальнем Востоке и в Северной Маньчжурии в 20-е гг. ХХ в., раскрывается их структура и ее изменения в зависимости от политической обстановки в регионе. Ключевые слова: японские разведывательные органы, Северная Маньчжурия, военная миссия.
В начале ХХ в. Северная Маньчжурия стала объектом внимания японских правящих кругов. Это было связано с тем, что она занимала стратегически важное положение относительно Приморья, Приамурья, Забайкалья, Монголии, Северного Китая, Южной Маньчжурии и Кореи, представляя стратегический плацдарм для ведения широкомасштабных боевых действий в случае военного столкновения с Россией. Указанная территория, население которой непрерывно увеличивалось, превращалась также в важный рынок сбыта японских товаров. Это делало ее для Японии еще более значимой. Политические круги Японии не скрывали своих планов. Газета "Осака Майнити'' 16 декабря 1913 г. писала: "Для Японии Манчжурия играет роль Фландрии, ибо там покоятся жертвы русско-японской и китайско-японской войны. Кроме того, она является страной великих возможностей, куда Япония вложила миллиарды иен, и с которой непосредственно связаны благополучие и судьба всего японского народа. Дипломатические заверения о сохранении китайского суверенитета в Манчжурии и, одновременно, соблюдение особых прав Японии в Маньчжурии, на практике мало осуществимы''1.
Готовясь к окончательному захвату указанной территории, политическое и военное руководство прилагало усилия к инженерному обеспечению планируемого военного вторжения путем строительства стратегических железных дорог. Эти дороги составляли линию, параллельную КВЖД и тракту Хайлар — Урга,
Куртинец Сергей Анатольевич, доцент Хабаровского пограничного института ФСБ РФ. E-mail: ksa2211@mail.ru.
подготавливая возможность создания фронта и отвлечения грузов от КВЖД из южных районов Северной Маньчжурии и Монголии.
"Японизация" Харбина и Северной Маньчжурии осуществлялась также путем увеличения количества японских резидентов и проникновением их во все сферы жизни. В феврале 1917 г. в Харбине под руководством подполковника Ку-росава Дзюн был создан орган японской военной разведки, который организационно входил в штаб Квантунской армии.
С целью сбора информации о политическом и экономическом положении внутри России и на российско-германском фронте распоряжением Генерально-го штаба Японии в 1916-1917 гг. в центральную Россию, Сибирь и на Дальний Восток было направлено 9 японских офицеров. На харбинский разведывательный орган было возложено руководство деятельностью этих разведчиков2.
Используя двоевластие и неразбериху, возникшие в России после революции и с началом Гражданской войны, японское военное командование усилило разведку на Дальнем Востоке. Для ведения агентурной разведки и организации подрывной деятельности против Советской власти в декабре 1917 г. в г. Алексе-евск (ныне г. Свободный) командованием Квантунской армии был направлен Исимицу Макие. Для организации разведывательной работы в начале 1918 г. во Владивосток прибыл помощник начальника 2-го отдела Генерального штаба подполковник Сакабэ Тосио, возглавивший эту деятельность3.
После оккупации Дальнего Востока в конце 1918 г. все офицеры япон-ской разведки в России были сведены в одну структуру, которая после ряда изменений организационно вошла в штаб японского экспедиционного корпуса, продолжая непосредственно подчиняться 2-му отделу Генерального штаба.
В 1919-1922 гг. в Харбине, Владивостоке, Благовещенске, Чите, Якутске и Омске были созданы органы "специальной службы'' ("токуму кикан''). Это название новая разведывательная структура получила в связи с тем, что занималась деятельностью, "выходившей за рамки компетенции военного верховного командования в области военной дипломатии и получения информации''. На русском языке органы спецслужбы получили название "миссий''4.
В марте 1918 г. японскую военную миссию (ЯВМ) в Харбине возглавил начальник 2-го отдела Генерального штаба, генерал-майор Накадзима Масатанэ. В июне того же года его сменил генерал-майор Муто Нобуеси, в подчинение которого были переданы миссии в Иркутске, Алексеевске, Чите, Владивостоке, Цици-каре и на ст. Маньчжурия. Так харбинская миссия приобрела статус головного и координирующего органа японской разведки на Дальнем Востоке5.
Наиболее интенсивную разведку японский Генеральный штаб вел через специально учрежденные в Северной Маньчжурии легальные и нелегальные военные миссии: в Мукдене, Харбине, Чаньчуне, Пограничной и Маньчжурии. В Сахаляне, Хайларе и ряде других пунктов Северной Маньчжурии находились секретные военные агенты, подчинявшиеся военной миссии в Харбине6.
Кроме организации и ведения военной разведки, миссии оказывали активную поддержку белому движению. Сделав ставку на атамана Семенова, Япония поддерживала его на международном уровне, предоставляя помощь поставками оружия и финансами. Уже в марте 1918 г. в штабе семеновских отрядов находилось девять офицеров японской армии, выполнявших функции советников и занимавших командные должности7.
В период с 1918 по 1920 гг. на Дальнем Востоке директивами японского Генштаба были образованы военные миссии во Владивостоке, Никольске, Хаба-
ровске, Благовещенске, Чите, Даурии, Верхнеудинске8. Миссии часто реорганизовывались в связи с изменениями военно-политической обстановки в регионе и постоянными передислокациями японских войск.
Район разведывательной деятельности военной миссии был обширен. Она отвечала за ведение разведки в Забайкалье и Сибири — вплоть до г. Новосибирска. В зоне от Новосибирска до Москвы за ведение разведывательной деятельности ответственность нес помощник военного атташе посольства Японии в Моск-ве9. Японское военное командование создало на территории российского Дальнего Востока широкую агентурную сеть, осуществляло тотальное добывание информации с использованием широкого круга источников, тщательно обрабатывало открытые материалы. Численность японской агентуры составляла свыше 4 тыс. чел. Агентами японцев были японцы-коммерсанты и русские. Однако предпочтение отдавалось русским, в особенности женщинам, так как им было "легче ориентироваться в русской обстановке и проникать куда понадобится''10.
Во Владивостоке находился главный штаб агентуры, работавшей на территории Дальневосточной республики. В декабре 1920 г. японцем Небесима было открыто Русско-японское торгово-справочное бюро. Оно разослало японским фирмам Владивостока циркулярное письмо, в котором ставило их в известность об открытии при своей конторе "отдела корреспонденций''. "Бюро" являлось штабом японского шпионажа11. Все мелкие японские фирмы и конторы играли роль небольших разведцентров, более крупные являлись координирующими их работу органами. Японцы раскинули по городу сеть конспиративных квартир.
В тот период во Владивостоке находилось около 600 японских резидентов, объединенных в ассоциацию, деятельность которой проходила под наблюдением и руководством японского консула. В консульстве действовало две разведгруппы: одна осуществляла общее наблюдение, а другая специально занималась слежкой за корейцами. Одним из официальных руководителей этой деятельности являлся Когами Токео, чиновник министерства внутренних дел12.
На тихоокеанском побережье Дальнего Востока активно действовала японская военно-морская разведка. До апреля 1922 г. вся координация действий этой разведсети осуществлялась с крейсера "Ниссин'', на котором разведаппара-том руководил один из его офицеров — некто Минадзума. После ухода крейсера в Японию Минадзума остался во Владивостоке, продолжая свою деятельность среди определенного круга знакомых, главным образом русских служащих Мор-веда и Добрфлота13.
В целях более глубокого изучения Красной Армии и максимального охвата разведывательной сетью Дальнего Востока японский Генеральный штаб создал на территории Северной Маньчжурии в качестве дипломатического органа (фактически единого информационно-разведывательного центра), пограничные пункты японской военной миссии на станциях КВЖД — Пограничная и Маньчжурия. Официальный штат этих миссий в то время состоял из двух офицеров, двух переводчиков и нескольких служащих14.
Перед эвакуацией из Владивостока японцы организовали там разветвленную агентурную сеть, главными задачами которой являлось ведение военной разведки, наблюдения за местными органами власти и отслеживание роста коммунистического движения на Дальнем Востоке. Во главе агентуры был поставлен майор Оно, бывший начальник сыскной части Главного жандармского управления экспедиционных войск. Ближайшим его помощником и самым деятельным из чинов агентуры во Владивостоке был офицер 9-й пехотной дивизии по фамилии
Суда, хорошо владевший русским языком. Для оперативного прикрытия он служил в фирме "Русское торговое промышленное товарищество''. Его основной обязанностью была вербовка осведомителей из числа русского белого движения15. Военные миссии, их периферийные органы и часть агентурного аппарата были передислоцированы на территорию Маньчжурии.
Помимо постоянных руководителей японской разведки под видом служащих во Владивосток часто прибывали чиновники различных министерств. Для усиления разведывательной деятельности на территории Дальнего Востока по распоряжению японского правительства 21 ноября 1922 г. во Владивосток прибыл директор Департамента полиции Японии Кагая с тремя сотрудниками. В конце октября в Шанхай, а затем в Харбин выехал видный чиновник департамента внутренних дел советник Окуба — секретарь иностранного отдела МВД16. Цель его командировки заключалась в организации информационной работы в полосе отчуждения КВЖД, Сибири и Советской России, разведсети в регионе Шанхай — Пекин — Мукден — Дайрен и во всей северной Маньчжурии, а также в борьбе с проникновением в Японию большевистской пропаганды. В распоряжении Окуба, кроме штата японских, находилось около 60 корейских тайны
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.