ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2015 • № 1
В.Н. ЛЕКСИН
Языковой фундамент русской цивилизации
В статье обсуждаются проблемы языковой репрезентации цивилизаций и роли языка в их становлении и жизнеспособности. В связи с этим представлены такие содержательные компоненты лингвистического фундамента русской цивилизации, как русские языковой менталитет, языковая картина мира и языковая аксиоматика.
Ключевые слова: русский язык, цивилизация, менталитет, картина мира, церковнославянский язык, государственный язык.
The article deals with the problems of language representation of civilizations and the role of language in their development and viability. The author presents such meaningful components linguistic foundation of Russian civilization, as Russian language, mentality, language picture of the world and the language axiomatics.
Keywords: Russian language, civilization, mentality, world view, Church Slavonic language, the state language.
Анализ роли языка в консолидации цивилизационных сообществ оказался (может быть, в связи с кажущейся очевидностью этого положения) на периферии интересов историков, этнологов и социологов, исследовавших разные грани жизни давних и современных цивилизаций, но, к счастью, образовавшуюся лакуну профессионально заполнили лингвисты и филологи. По трудам этих ученых оказалось возможным проследить взаимосвязи языка цивилизаций и их отличительных характеристик с выделением в их структуре редко рассматриваемых в других научных дисциплинах, но исключительно важных языковых компонент, и в их числе: языковой менталитет, языковую картину мира и специфическую языковую аксиоматику - вербальный каркас любых цивилизационных ценностей.
Замечу, что смысл и функции слова в жизни человеческих сообществ занимали исследователей с самого начала зарождения науки, но никогда еще языковая проблематика не была столь актуальной, как в наше время. Язык стал важнейшей составляющей философского мейнстрима, в первую очередь герменевтики, структурализма и постструктурализма, структурного психоанализа, аналитической и постаналитической философии. Не в последнюю очередь, в связи с теоретическим переосмыслением знаковой сущности слова стало возможным создание таких модернизационных оснований индустриального, постиндустриального и информационного обществ, как тотальная компьютеризация, все виды IT-технологий, Интернет и начавшееся использование разработок в сфере искусственного интеллекта. Слово обрело новую и совершенно самостоятельную жизнь в социальных сетях глобально-виртуальных сообществ.
Не удивительно, что литература по языковой проблематике огромна, и в ней при небольшом усилии несложно найти много прямых сопряжений с тематикой данной
Лекси н Владимир Николаевич - доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник Института системного анализа РАН.
статьи. В связи с этим не могу не назвать две замечательные публикации: недавно переизданную монографию Т. Радбиля о языковом менталитете [Радбиль, 2012] и великолепное собрание статей А. Зализняк, И. Левонтиной и А. Шмелева о русской языковой картине мира [Зализняк, Левонтина, Шмелев, 2012]. Именно они в значительной степени подвигли меня вернуться к прочитанным в разное время классическим текстам В. фон Гумбольдта и А. Потебни, П. Флоренского и позднего Л. Витгенштейна, М. Бахтина и А. Лосева вкупе с популярными публикациями наших современников (В. Бибихина, Ю. Апресяна, А. Зализняка, В. Колесова, О. Корнилова, Д. Лихачева, В. Топорова и др.), что в конечном счете позволило укрепить авторитетом специалистов мою убежденность в первостепенном значении языка цивилизации для ее становления и существования.
Язык, по прекрасному определению Бибихина, есть "первичная наиболее естественная и общедоступная репрезентация мира... Язык сращен с интуитивно-практическим познанием мира (до-сознательным ощущением возможностей), исходным знанием человека" [Бибихин, 2010, с. 505-507]. При этом, добавлю, "исходное знание" становится знанием, способным к фиксации и к ретрансляции, только при наделении его словесной телесностью. Да, мысль (чаще всего в виде образа) может быть первичной по отношению к языку, но она обретает форму и энергию только в слове; перефразируя известнейшую тютчевскую строку, могу утверждать: "мысль изреченная есть мысль".
Пиетет перед словом издревле был связан с его сакральностью1, но со временем ученые выявили и другие, не менее существенные духовные зависимости жизни общества от его языка. Почти двести лет назад всемирно известный лингвист Гумбольдт в большом теоретическом предисловии2 к труду об одном из языков народов о. Ява писал: "Язык есть не продукт деятельности, а деятельность . Язык представляет собой постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то, чтобы сделать звук пригодным для выражения мысли. Он не просто является, как обычно утверждают, отпечатком идей конкретного народа. Он есть совокупная духовная энергия народа. мир, в котором мы живем, есть. именно тот мир, в который нас помещает язык, на котором мы говорим". К идее о связи языка народа и его "духа" Гумбольдт возвращается снова и снова: "Язык и духовная сила народа развиваются не отдельно друг от друга и последовательно один за другой, а составляют исключительно и нераздельно одно и то же действие интеллектуальной способности. язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное". И далее: "Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка" [Гумбольдт, 1984, с. 78-81]. Эти мысли великого лингвиста означают, что цивилизационное сообщество живет до тех пор, пока оно не выходит за пределы "круга" своего языка, и что оно перерождается, теряя свой язык.
Последующие исследования подтвердили слова Гумбольдта о том, что мы во многом видим мир так, как нам его преподносит язык, и что один и тот же мир в его онтологических и случайных проявлениях по-разному видят и ощущают люди разной языковой культуры и цивилизационной принадлежности. Так, американский лингвист Б. Уорф писал: "Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем
1 Человек издавна ощущал себя со-творцом "божественного глагола". В древнем Египте Птах одновременно создавал и словесно обозначал каждую вещь. В одном из гимнов Ригведы именно слово вызывает к жизни богов и создает мир. В Торе (Брейшит II, 19) Бог передоверяет первому человеку право дать имена всему сотворенному. "В начале было Слово", - говорит евангелист, - и в христианской традиции Иисус Христос часто именуется Словом.
2 Оно называется "О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человеческого рода".
6* 163
сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного речевого коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается, и, тем не менее, мы -участники этого соглашения; мы вообще не сможем говорить, если только не подпишемся под систематизацией и классификацией материала, обусловленной указанным соглашением" [Уорф, 1960, с. 5]. Естественно, что это суждение - лишь гипотеза, но, как мне представляется, весьма правдоподобная.
Языковой менталитет русского человека
В уже цитированной книге Радбиля о языковом менталитете он определяется как "национально-специфический способ знакового представления знания о мире, системы ценностей и моделей поведения, воплощенный в семантической системе национального языка". Он пишет также, что "в духе А. Вежбицкой"3 можно предложить совсем лапидарное определение, которое, тем не менее, "схватывает" всю суть этого феномена: "языковой менталитет - это наш способ жить, думать и разговаривать" [Фадбиль, 2012].
Языковой менталитет определяется заложенными в лексико-грамматический строй языка словами-образами русского мира, архетипичными по сути, но заметно утрачиваемыми в последние десятилетия. Что-то подобное происходило в 20-х гг. (во время постреволюционного "освобождения от проклятого прошлого"), но, к счастью, отрезвление пришло быстро, и в школьное образование, в радиопередачи, в издательскую деятельность поспешно и обильно вводилась русская классическая литература - хранитель ментально-языковых ценностей. Немалое значение приобрели сбор, изучение и пропаганда русского фольклора, русской былины и русской сказки; и вблизи от крупных городов, и в самых потаенных местах страны можно было встретить фольклорные экспедиции. Знаковыми в ряду многих событий такого рода я считаю триумфальные выступления на сцене и на радио сказительницы М. Кривополеновой и издание великолепных книг Б. Шергина.
Языковой менталитет - ярчайшая характеристика индивида и этноса, что хорошо знают писатели (вспомним речь персонажей Л. Толстого, Н. Лескова, А. Островского, М. Зощенко). В литературе появилось даже понятие "языковой личности". Так, Рад-биль предложил четырехчастную ее структуру, сопроводив каждый выделенный им уровень характерными русскоязычными примерами. «Вербально-семантический уровень, - пишет он, - отражается в неповторимых национально-специфичных "конфигурациях смысла", воплощенных в особенностях лексической, словообразовательной и грамматической семантики данного языка. Это выявляется как и в установлении существенных семантических различий при сопоставлении примерно сходных фактов в разных языках, так и в установлении безэквивалентных лексических единиц, грамматических категорий и синтаксических моделей. Подтверждающих это приме
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.