Б. Д. НУРИЕВ
Языковой знак и языковая асимметрия как проблема философии имени (на примере омонимии и синонимии)
Естественный человеческий язык - явление сложное, многогранное и еще до конца не изученное. Одна из самых сложных для осмысления его «граней» затеряна в проблемах соотношения и взаимодействия языка, его носителя (человека) и окружающей действительности. Познаваемость и объективность познаваемости человеком окружающего мира неразрывно связаны с той «оболочкой» (или формой проявления), в которой она реализуется. И формой фиксации всего обрушивающегося на человека потока информации, как принято считать в философии языка, является языковой знак (далее просто знак), так удобно кем-то и непонятно по каким законам сконструированный для ее хранения, систематизации и передачи.
Термин «философия имени» прочно закрепился в российской философской науке. Считается, что главной причиной тому послужило издание в 1927 г. одноименного труда А.Ф. Лосева. Однако изучение философских проблем языка сквозь призму семантики имеет древнюю традицию, корни которого уходят в доантичный период, во времена господства мифологической формы мировидения. Более того, необходимо подчеркнуть, что отечественная лингвофилософская традиция фокусирует свое внимание именно на слове. Превращению слова в базовый элемент русского философствования способствовал целый ряд факторов, среди которых центральное место занимает неразрывная связь с византийским православием и античным платоновским восприятием мира. Как отмечает российский специалист в области отечественной лингвофилософии Н.И. Безлепкин: «Это обстоятельство проявилось, например, в том, что в рамках отечественной философии в силу особого статуса языка в духовной жизни общества возникла самобытная теория познания -словология, существенно отличающаяся и дополняющая рационалистическую (логико-силлогистическую) гносеологию европейских мыслителей» [2, 6].
В начале исследования проблемы «философии имени» выделим два основных подхода к вопросу о знаковости языка.
Согласно первому подходу, язык можно описать в трех измерениях: семантическом, синтаксическом и прагматическом. Семантика оперирует такими понятиями, как знак и мысленный образ, и изучает взаимоотношения между ними. Предметом изучения синтаксиса являются законы отношений между знаками, а прагматика нацелена на исследование зависимости между субъектом (человеком) и знаком. «Сама трехмерность языка -главный источник языковых проблем для лингвистики, философии и искусства слова. Изучение языка в лингвистике, его осмысление в философии, его освоение в искусстве слова - более или менее одновременно и параллельно во всех этих областях -направляются также по трем названным осям. Но не по всем сразу» [8, 6]. Таков лейтмотив первого подхода. При этом важность использования термина «философия имени» в контексте исследуемой проблемы заключается в семантической его направленности, ведь «так мы называем всю ту философию языка, которая кладет в основу имя и его отношение к миру, рассматривая все через призму этого вопроса» [8, 9]. «Знак - лексема - значение» - данная взаимозависимость становится объектом нашего изучения, оставляя за своими пределами синтаксический и прагматический аспекты его исследования. Согласно подходу второй группы исследователей, феномен знаковости в языке возникает при наличии помимо вышеперечисленных факторов еще и отношения между знаком и объектом, которое формирует денотативный фактор формирования знаковой лингвистической ситуации [1, 121].
Заметим, что процесс становления и развития философии языка происходил строго в русле «передачи эстафеты». В одной эпохе бурно развивалось семантическое направление (или философия «имени»), а в следующем периоде - синтаксическое. В XX столетии в воззрениях философов и лингвистов начинают доминировать прагматическое и денотативное измерения. Параллельно развивалась и семиотика, получившая в прошлом столетии статус самостоятельной научной дисциплины. Самое пристальное внимание семиотике уделяли лингвисты и философы. Своего рода переломным моментом в плане оформления междисциплинарного (лингво-семиотического) подхода стал 1916 г., когда вышел в свет фундаментальный труд Ф. де Соссюра «Курс общей лингвистики», в котором «была предпринята попытка создать системную лингвистическую систему знаков» [1, 117]. Отныне точка зрения тождественности языка и знака (имени) надолго и прочно укоренилась в филологии и философии. Работа Ч.
Морриса «Основы теории знаков» (1938 г.), в которой автор утверждал, что «знаки - единственная реальность, доступная сознанию человека, а изучение знаков - единственный достойный предмет изучения», послужила своего рода «последним камнем» на воздвигнутом монументе неприкасаемости и святости теории знаковости языка [1, 117].
Заметим, что отечественные исследователи обратились к проблеме знаковости языка несколько позднее, нежели зарубежные - в конце 50-х гг. XX в. «До этого было распространено мнение о том, что слово - это нерастяжимое единство звучания и значения, что значение как образ внешнего мира аналогично представлениям. О представлениях же, как известно, утверждалось, что они являются копиями, снимками, слепками объективной действительности, а не ее иероглифами. Из этого делался вывод, что слово не является знаком и проблема знаковости якобы не актуальна для материалистического языкознания» [1, 118].
Тем не менее, в современном гуманитарном знании вопрос о том, что именовать языковым знаком, остается открытым. Эта же проблема может быть сформулирована по-другому: какие языковые единицы целесообразно считать знаками? Все ли языковые единицы являются языковыми знаками? Известный российский лингвист Н.В. Алифиренко выделяет три группы исследователей, по-разному отвечающих на данный вопрос [1, 115-116].
При этом, безусловно, доминирующим стал подход, согласно которому языковым знаком является слово (лексема) или, иначе говоря, имя. Данная точка зрения широко распространена как в отечественной философской и филологической науке (В.А. Звягинцев, А.И. Смирницкий, А.А. Уфимцева), так и среди зарубежных ученых (Э. Бенвентист, Д. Ричардс, С. Огден, С. Ульман). Так, А. А. Уфимцева пишет: «Первообразными языковыми знаками ... являются, прежде всего, слова, определение которых как неразрывного единства звучания и значения дошло неизменным от античности до наших дней. При посредстве слов как номинативных знаков язык и осуществляет основные номинативно-познавательные функции - идеализации и репрезентации материальной действительности, выражения квалификативной и оценочной сфер человеческой деятельности. Словесные знаки, хранящие в своих значениях результаты общественно-исторического и познавательного опыта, служат субстратом коммуникативных и некоммуникативных единиц, как бы поставляя
старое знание и создавая возможность инкорпорации его в новое» [9, 47].
Согласно воззрениям второй группы ученых, языковые единицы - это морфемы, словосочетания, предложения. Заметим, что данная трактовка знаковости языка была более популярной в зарубежном гуманитарном знании (Ф. де Соссюр, Ч. Моррис, Л. Блумфилд, Л. Ельмслев, А. Мартине). Из представителей отечественной науки обычно выделяют известного лингвиста В. Г. Гака.
Третья группа исследователей (Ю.С. Маслов, Л.М. Васильев и некоторые другие) предлагают рассматривать фонему в качестве языкового знака. Ученые исходят из того, что фонемы и другие единицы выражения единицы языка обладают различительной, дистинктивной функцией. В категорию знаков зачисляются, таким образом, и признаки, т.е. материальные составляющие, из которых строятся единицы языка.
Открытым остается и вопрос о том, что представляет собой знак и какова его сущность (и структура). Ф. де Соссюр предлагал рассматривать знак как некую двухстороннюю лингвистическую категорию, состоящую из двух неразрывных компонентов: понятие и акустический образ. «Чтобы исключить двусмысленность в понимании знака, Соссюр предлагает все три понятия называть своими именами, связанными друг с другом и противопоставленными одновременно» [1, 108]. Термин «знак» сохраняется для выражения целого, а термины «понятие» и «акустический образ» используются для характеристики части. При этом понятия «понятие» и «акустический образ» заменяются, соответственно, терминами «означаемое» и «означающее».
В последующие годы все выдвигаемые концепции и теории о языковом знаке, на наш взгляд, можно разделить на две группы. Первая группа исследователей признавала только акустический образ (означающее). Их также именуют унилатералистами. Приверженцы данной трактовки языкового знака (А.И. Смирницкий, А.Г. Спиркин, В.З. Панфилов, В.М. Солнцев) утверждают, что значение (означаемое) выходит за рамки знака, так как языковые знаки существуют независимо от сознания человека, а значение -это отражение реалий жизни человека в его мозгу. Оно - продукт мозга и вне мозга существовать не может. С другой стороны, человеческий мозг не в состоянии хранить в себе сам материальный код, под которым и подразумевается «языковой знак». Иначе говоря, человек держит в памяти лишь ассоциированное значение кодов (языковых знаков), а не сами
знаки. Заметим, что способность субъекта к запоминанию достаточно ограничена, что чрезвычайно важно для понимания материала, изложенного ниже.
Другая группа ученых (А.А. Уфимцева, Б.А. Серебренников, Ф.М. Березин, Б.Н. Головин и др.) являются своего рода продолжателями традиций Ф. де Соссюра. Они критикуют своих оппонентов за односторонность их воззрений, оторванность их доводов от реалий «строго лингвистических определений», утверждая, что подобный подход к вопросу о знаковом языке сводит объект исследования к «пустым ярлыкам». «Понятия "знаковая система", "знак" применительно к естественному языку имеют смысл лишь тогда, когда определяются чисто лингвистически, т.е. с учетом специфических свойств именно языковых единиц, когда за презумпцией (предположением) о знаковом характере языка стоит целостная материалистическая теория языка, построенная на результатах изучения собственно языковых с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.