Так, актуальное значение русской поговорки ехать в Тулу со своим самоваром может быть передано как 'брать с собой некоторый предмет в некоторое место, где такие предметы имеются в изобилии'. Весьма близкое значение имеют нем. Eulen nach Athen tragen, букв. 'везти в Афины сову' и англ. to carry coals to Newcastle 'везти уголь в Ньюкасл' или to carry water to the river, букв. 'лить воду в реку'. Здесь имеется, однако, то различие, что если в русской идиоме речь идет про материальные предметы, а в английской - про вещественные имена, то в немецкой - скорее про ментальные сущности (идеи, знания и т. п.), ср.: Die Einzigartigkeit von Baden-Baden im Frühjahr zu beschreiben bedeutet für alle, die schon seit Jahren hierher kommen, Eulen nach Athen zu tragen 'Описывать прелести весеннего Баден-Бадена для тех, кто уже много лет сюда ездит, - это все равно что везти сов в Афины'. Это различие в актуальном значении, как показывают авторы, связано с различием характера мотивирующего образа: в русской идиоме фигурирует самовар, т. е. артефакт, и при этом он стоит в единственном числе (и сопровождается притяжательным местоимением свой), а в немецком и английских идиомах упоминаются имена натуральных классов, причем в немецкой идиоме сова осмысляется как символ богини Афины и потому интерпретируется в рамках актуального значения как компонент, указывающий на нечто нематериальное.
С другой стороны, даже при хорошем совпадении семантики могут выявляться настолько существенные различия в синтаксическом поведении, что одна идиома не может заменить другую в соответствующем контексте. Наконец, могут не совпадать и прагматические
особенности - например, идиомы двух языков могут тяготеть к употреблению в различных речевых актах, иметь различные культурные коннотации и т. п.
Книга содержит подробный предметный и именной указатель, что значительно расширяет возможности ее использования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Баранов, Добровольский 2008 - А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский. Аспекты теории фразеологии. М., 2008. Баранов, Добровольский 2009а - А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский. Принципы семантического описания фразеологии // ВЯ. 2009. № 6.
Баранов, Добровольский 2009б - А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский. Фразеологический объяснительный словарь русского языка. М., 2009.
Добровольский 1996 - Д.О. Добровольский. Образная составляющая в семантике идиом // ВЯ. 1996. № 1. Добровольский 2007 - Д.О. Добровольский. Пассивизация идиом (о семантической обусловленности синтаксических трансформаций во фразеологии) // ВЯ. 2007. № 5.
Dobrovol'skij, Piirainen 2005 - D. Dobrovol'skij, E. Piirainen. Figurative language: cross-cultural and cross-linguistic perspectives. [Current Research in the Semantics/Pragmatics Interface, 13] Amsterdam, 2005.
Анна А. Зализняк
Ю.П. Князев. Грамматическая семантика: Русский язык в типологической перспективе.
М.: ЯСК, 2007. 702 с.
Монография Ю.П. Князева «Грамматическая семантика: Русский язык в типологической перспективе» представляет интерес с двух точек зрения. С одной стороны, в ней детально рассматривается теория грамматического значения, признаки, позволяющие отличить грамматическое значение от неграмматического и др. (этой проблематике посвящена глава 1). С другой стороны, в книге предложено описание нескольких областей грамматики русского языка: степеней сравнения, средств выражения рефлексива и реципрока, глагольных категорий вида и времени, конструкций с -н/-т- причастиями, причем русские данные рассматриваются не изолированно, как часто
бывает в русистике, а в общетипологической и общетеоретической перспективе.
В главе 1 анализируются общие проблемы, связанные с грамматическим значением. Автор отмечает, что граница между грамматическим и лексическим значениями разными учеными проводится по-разному: в частности, один из возможных подходов - различать «внешний» (слабограмматикализованный) и «внутренний» (полностью грамматикализованный) слои грамматики. Если внутренний слой составляют явно грамматические единицы, то внешний слой грамматики отличается от лексики тем, что включает служебные единицы.
Далее автор отмечает, что внешний слой грамматики универсален, а внутренний - нет (не во всех языках существуют морфологические грамматические категории).
Достоинством первой части книги является внимание автора к связи между семантическими свойствами значений и синтаксическими признаками - собственно, вслед за А.М. Пеш-ковским и С.Е. Яхонтовым, Ю.П. Князев считает «синтактизацию» единицы, ее использование для выражения синтаксических связей одним из проявлений выветривания смысла грамматической единицы и ее перехода в разряд единиц словоизменительных (так, в языках типа современного китайского, в которых отсутствует каноническое словоизменение, формы слова не могут выражать синтаксические категории - тем самым, синтаксические категории в каком-то смысле являются ядром словоизменительных значений).
Особым образом рассматривается признак обязательности, часто считающийся ключевым свойством грамматических значений. Однако автор не ограничивается одним свойством -он различает категориальную, сильную обязательность, при которой значение обязательно выражается при употреблении данной категории слов, и семантическую, слабую, при которой данное значение обязательно выражается в определенном семантическом контексте. На наш взгляд, это различение весьма полезно - оно показывает, что обязательность -скорее градуальное свойство, что хорошо укладывается в рамки современной теории грамматикализации, в которой сама принадлежность к классу грамматических показателей - градуальное свойство, к такому выводу приходит и автор.
С другой стороны, Ю.П. Князев сопоставляет свойство обязательности с внутренней неоднородностью грамматической категории (если категория обязательна, то, по мнению В.А. Плунгяна, она семантически неоднородна, поскольку не ко всем элементам применима в строго одинаковом виде [Плунгян 2000]). Ю.П. Князев отмечает, что непосредственно из свойства обязательности не следует необходимость наличия у каждого элемента класса «всех значений» категории1.
Затем автор иллюстрирует высказанные предположения на примере категорий лица и
1 На наш взгляд, здесь было бы полезно еще одно противопоставление: собственно категориальная обязательность (обязательность хотя бы одного значения категории) vs. обязательность значения (обязательность всех значений), которые различаются, так сказать, кванторами общности и существования.
реальности / ирреальности. Первая категория в русском языке грамматикализована в полной мере, но некоторые ее значения (например, 2-е лицо) имеют обобщенные употребления, не противопоставленные в полной мере другим лицам. Вторая, как правило, не грамматикализуется в языках в полном смысле слова, но связана с собственно грамматическими категориями, такими как вид и время.
Наконец, в заключительной части автор рассматривает процесс деграмматикализации как вектор эволюции русского языка. Во многих работах говорится об уменьшении в современном русском роли флексии и увеличении роли аналитических образований. Достоинство анализа в данной работе состоит в том, что автор последовательно приводит и сопоставляет различные аргументы в пользу этой точки зрения: отсутствие словоизменения по лицам и числам в л-причастиях и предикатах есть и нет; сокращение фузии, характерной для флективных языков (устранение результатов второй палатализации); рост числа гибридных разрядных слов, например, утрата форм повелительного наклонения 1-го лица и их совпадение с формами изъявительного наклонения, совмещение в словах типа много характеристик различных частей речи; широкое использование в синтаксисе нулевых предикатов, эллипсиса глагола и других нулевых элементов. При этом автор, вслед за Д. Вайсом [Weiss 1993: 80], приходит к выводу, что для современного русского языка опрометчиво говорить об аналитизме, так как основным процессом в русском языке является «ослабление эксплицитно выраженных синтаксических связей» [Акимова 1998: 89-93]. Ближайшим типологическим аналогом возникающих структур предлагается считать не аналитические, а изолирующие языки: в отличие от аналитических языков, где грамматические значения выражаются обязательно, но часто это происходит вне словоформы, в изолирующих языках выражение граммем вообще необязательно.
Глава 2 посвящена анализу категории степени сравнения прилагательного. В самом начале автор рассматривает вопрос о том, можно ли включать в число ее значений положительную степень (в работах ряда авторов, например, А.М. Пешковского, такая возможность отрицается, поскольку считается, что положительная степень выражает абсолютное значение признака, не соотнося его с другими значениями). Автор убедительно показывает, что это не так: словосочетания типа высокий дом, низенький человек и др. нельзя интерпретировать без отсылки к другим аналогичным предметам - домам или людям. Тем самым, положительная степень часто обозначает положение предмета
на шкале именно относительно некоторых других аналогичных предметов2.
Далее отдельно анализируется каждая из степеней сравнения. Автор удачно сочетает семантический анализ, разграничивая такие классы прилагательных, как параметрические прилагательные, прилагательные цвета и др., и тонкие синтаксические наблюдения. Последнее особенно важно потому, что степени сравнения прилагательных причисляются, как правило, к семантическим, а не к синтаксическим категориям, и даже очевидные синтаксические свойства не приводятся в описаниях в полном виде. В частности, автор отмечает разницу между собственно формами сравнительной степени (меньше) и формами с приставкой по- (поменьше): вторые, в отличие от первых, могут выступать в атрибутивной позиции: Наш дом (по)ниже вашего; Маша живет в доме пониже / *ниже.
Ю.П. Князев выделяет три компонента операции сравнения: сравниваемый предмет, стандарт сравнения и аспект сравнения (признак, по которому проводится сравнение). Это позволяет ему ввести различие между эксплицитным и имплицитным сравнением: в первом случае стандарт срав
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.