междоусобные войны и локальные конфликты между этими атоллами система савеи, разумеется, не могла, но тем не менее выполняла определенную миротворческую функцию, обязывая всех жителей атоллов признавать политическое, религиозное, магическое и, возможно, военное главенство Гагила.
Таким образом, «япская империя» в политическом аспекте была больше выгодна Гагилу, особенно в его противостоянии округам Тамил и Рулл, тогда как в экономическом отношении от нее, пожалуй, больше выигрывали центральнокаролинские атоллы. Но при этом также необходимо учитывать немаловажное влияние ее экономических факторов для Гагила (ценные и редкие виды раковин, набедренные повязки), а политических - на атоллы (иерархическое ранжирование островов, снижение уровня локальных конфликтов).
Система савеи, начав формироваться приблизительно в XII в. (согласно археологическим данным), просуществовала до 40-х гг. прошлого столетия, несмотря на смену
нескольких колониальных режимов. Однако отдельные ее элементы продолжали существовать и позже. В 1985 г., когда одно корейское судно пристало к берегам Ифалука, островитяне попросили его экипаж передать на Яп материальные ценности, а в 1987 г. от ифалукских вождей, прибывших на Яп, потребовали поднести в качестве дара Гатчепару две или три набедренные повязки26. Ранжированные отношения между обитателями центральнока-ролинских атоллов и жителями Гагила в какой-то мере продолжают существовать и в настоящее время.
Таким образом, мы видим, что «япская империя» была сложным комплексом идеологических, экономических, социальных и политических взаимоотношений между япцами Гагила и жителями центральнокаролинских атоллов, регулирующим практически все стороны жизни островитян. Это позволяет предполагать, что островная «империя» была своеобразной формой протогосудар-ственного образования, дальнейшее развитие которого было прервано появлением европейцев.
1 Alkire W. Coral Islanders. Arlington Heigts, 1978. P. 124.
2 Lessa W. Ulithi and the Outer Native World. // American Anthropologist. 1950. Vol. 52. № 1. P. 31-32.
3 Ibid. P. 34.
4 Ibid. P. 37.
5 Ibid. P. 39.
6 Ibid. P. 40.
7 Alkire W. Coral Islanders. P. 122.
8 Alkire W. Lamotrek Atoll and Inter-island Socioeconomic Ties. Prospect Heights, 1989. P. 6.
9 Lessa W. Op. cit. P. 42.
10 Alkire W. Coral Islanders. P. 123.; Alkire W. Systems of Measurement on Woleai Atoll, Caroline Islands // Anthropos. Bd. 65. H. 1-2. 1970. P. 5.
11 Alkire W. Coral Islanders. P. 123; Idem. Systems of Measurement. P. 6.
12 Alkire W. Coral Islanders. P. 123.
13 Lessa W. Op. cit. P. 42.
14 Alkire W. Coral Islanders. P. 123.
15 Lessa W. Op. cit. P. 43.
16 Lingenfelter Sh. Yap: Political Leadership and Culture Change in an Island Society. Honolulu, 1975. P. 151.
17 Lessa W. Op.cit. P. 44.
18 Ibid. P. 44.
19 Ibid. P. 45.
20 Müller W. Yap // Ergebnisse der Südsee-Expedition 1908-1910. II. Ethnographie: B. Mikronesien. Bd. 2. Halbband. 1. Hamburg, 1917. S. 256.
21 Lessa W. Op. cit. P. 46.
22 Lessa W. Myth and Blackmail in the Western Carolines. // The Journal of the Polynesian Society. 1956. Vol. 65. № 1. P. 69.
23 Подробнее см.: Чининов И.В. Острова каменных денег // Восточная коллекция. 2008. № 1. С. 98-102.
24 Подробнее о микронезийском мореплавании см.: Чининов И.В. Легкокрылые каноэ // Восточная коллекция. 2009. № 2 (37). С. 35-42; Чининов И.В. Традиционное мореплавание микронезийцев от доколониального периода до наших дней // Россия и Восток: взгляд из Сибири: Всероссийская научная конференция, посвященная 30-летию Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований ИГУ (Иркутск, 19 декабря 2008 г.): Материалы. Иркутск, 2010. С. 136-142.
25 Alkire W. An Introduction to the Peoples and Cultures of Micronesia. Menlo Park, 1977. P. 52.
26 Betzig L, Wichimai S. A Not so Perfect Peace: A History of Conflict on Ifaluk // Oceania. 1991. Vol. 61. № 3. P. 254.
ИРИНА ИВАНОВНА БОЛДЫРЕВА
кандидат исторических наук, преподаватель Воронежской государственной медицинской академии
им. Н.Н. Бурденко (Воронеж)
Тел.: 8 (920) 425-03-51; E-mail: boldyrevairi@mail.ru
В статье на основе анализа англосаксонской завещательной практики раскрываются некоторые особенности имущественного и правового положения раннесредневековых женщин. Исследование выполнено на материале англосаксонских грамот с привлечением отдельных законодательных памятников и картулярных хроник. В раннесредневековой Англии женщина могла быть наследницей и завещательницей земли и движимого имущества, что свидетельствует о ее правовой активности и участии в распределении богатства. Вместе с тем завещательные стратегии англосаксонских аристократок имели свою правовую и культурную специфику.
Ключевые слова: англосаксонская Англия, женщина в раннефеодальном обществе, правовая практика Средневековья, англосаксонские грамоты.
ЖЕНЩИНА КАК НАСЛЕДНИЦА И ЗАВЕЩАТЕЛЬНИЦА В АНГЛОСАКСОНСКОЙ ПРАВОВОЙ ПРАКТИКЕ 1Х-Х1 вв.
0пя изучения положения женщины в Англии на рубеже раннего и высокого Средневековья особый интерес представляет англосаксонская льная практика. От англосаксонского периода британской истории сохранилось несколько десятков
завещаний, большая часть которых была составлена на народном древнеанглийском языке. Англосаксонское завещание отличалось от современного рядом аспектов. Главным отличием был его устный характер. В раннее Средневековье такой документ не считался обязательным
и представлял собой запись публичного волеизъявления, прозвучавшего в присутствии наследников и свидетелей.
Первые англосаксонские завещания были записаны в IX в. Их распространение в последующие столетия можно связать с дальнейшим развитием феодального землевладения. Еще с VII в. в Англии была известна практика пожалования королем части подвластных ему земель в управление-кормление представителям нобилитета. Документы именуют эту территорию бокленд (bocland), от древнеанглийского boc - грамота. В отличие от земли, находившейся в собственности рода (folcland), бокленд выводился из сферы действия обычного права и освобождался от большинства государственных повинностей. Постепенно происходило накопление привилегий бокленда, и уже в IX в. податной иммунитет на пожалованной королем территории дополнялся правом частной юрисдикции и эксплуатации местного населения. Спустя столетие юридически возможным стало отчуждение бокленда за пределы рода1.
На протяжении всего англосаксонского периода среди держателей бокленда преобладали мужчины. Иногда землю по королевской грамоте получали представительницы женского пола, принадлежавшие к высшим аристократическим кругам. В VII в. кентские правители жаловали землю некоторым аббатисам, стоявшим во главе крупных мона-стырей2. Согласно документальным свидетельствам X в., число женщин держателей бокленда в первом поколении было очень скромным. При короле Эдвиге (955-959) аристократкам были пожалованы всего две грамоты, получателем которых стала одна та же «nobilis femina» Этельхильда3. В правление Эдгара (959-875) число таких пожалований возрастает4. Но уже при Этельреде II (978-1016) королевские грамоты на владение боклендом выдаются лишь Эмме, второй жене короля, и его матери Эльфтрите5.
В англосаксонских завещаниях женщина как наследница земельного имущества фигурирует с IX в. Довольно часто женщины получали землю «на время жизни» и не всегда имели возможность распорядиться ею по своему усмотрению. Около 833 г. герефа Абба оставил свои земли супруге с их последующей передачей братской общине монастыря в Рочестере6. Его младшие современники тен Дун и элдормен Альфред называли своих жен в числе основных наследников на условии, что они не должны были вступать в новый брак7. Одно из первых женских завещаний, сохранившихся от раннесредневековой Англии, было составлено вдовой элдормена Этельмода Кюнитридой8. Помимо того, что Кюнитрида принадлежала к высшей знати, об этой женщине мало что известно. Однако среди англосаксонских аристократок, чьи завещания дошли до наших дней, были те, кто оставил след сразу в нескольких источниках своей эпохи. В частности, нельзя оставить без внимания семейную группу завещаний, датируемую серединой X - началом XI в. и принадлежащую элдормену Эльфгару и двум его дочерям Этельфледе и Эльфледе9.
О старшей дочери Этельфледе известно, что она была второй женой короля Эдмунда (939-946). «Англосаксонская хроника» упоминает ее под 946 г. как Этельфледу Домерхэмскую10. Сохранилась грамота короля Эдмунда, в которой он жалует Этельфледе Домерхэм11. В своем завещании Этельфледа оставляла Домерхэм Гластон-берийской обители, где был похоронен ее муж. Этот посмертный дар она делала за молитвы монастыря о покойном супруге и короле Эдгаре, в чье правление был составлен документ. Часть своих владений вдовствующая королева завещала Илийскому аббатству, которое в то время активно восстанавливалось усилиями епископа Этельвольда Винчестерского12. «Liber Eliensis» - история Илийского монастыря, написанная в середине XII в., называет Этельфледу женой элдормена Этельстана. По данным «Илийской книги», Этельфледа пережила своего мужа и до конца дней оставалась вдовой13. Если илийский монах не допустил ошибки, Этельфледа была замужем дважды. Второго мужа она по неизвестным причинам в завещании не упоминала.
Другая дочь Эльфгара Эльфледа, как и ее сестра, была связана узами брака с очень влиятельной фамилией. Ее
супругом стал элдормен Брихтнот, героически погибший в битве при Мэлдоне (991 г)14. Как один из основных наследников Брихтнот фигурирует в завещании своего тестя, а также в завещании Этельфледы, умершей бездетной. Из завещания его жены Эльфледы мы узнаем, что значительную часть своих земель она унаследовала от мужа. Эти земли женщина оставляла Или, где покоился Брихтнот15. В «Илийской книге» вдова элдормена упомянута как благотворительница. Илийский монах пишет, что, помимо земельной собственности, благородная леди завещала монастырю золотое ожерелье и гобелен с изображением славных деяний ее покойного супруга16.
Тот же источник сохранил некоторые сведения о дочери элдормена Брихтнота Леоффлед, чь
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.