ИЗ ИСТОРИИ СЛАВИСТИКИ
Славяноведение, № 2
© 2012 г. Л.П. ЛАПТЕВА
ЗНАЧЕНИЕ ВАЦЛАВА ГАНКИ В РАЗВИТИИ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ В РОССИИ И РУССКО-ЧЕШСКИХ НАУЧНЫХ КОНТАКТОВ
В XIX ВЕКЕ
В контактах В. Ганки с Россией можно выделить три основных аспекта: перевод В. Ганкой русской народной поэзии; обсуждение вопроса о приглашении В. Ганки на службу в Россию в качестве профессора славянских дисциплин в один из университетов; профессиональная помощь русским славистам в период их командировок. Кроме того, В. Ганка вел активный обмен книгами с русскими учеными.
The author suggests, that in the contacts of Vaclav Hanka with Russia one can define three major aspects: Hanka's translations of Russian folk poems; discussions about Hanka's employment in Russia as a professor of Slavic studies at one of the universities; and his professional assistance to Russian Slavists during their research trips. It should also be added, that Hanka was exchanging books with his Russian colleagues.
Ключевые слова: переводы литературных произведений, помощь русским ученым, обмен книгами.
В русской литературе XIX в. господствует позитивная оценка личности и деятельности В. Ганки. Лишь в редких случаях встречаются критические замечания по поводу его изданий славянских памятников. Не только при жизни ученого, но и после его кончины положительные характеристики не изменились. О В. Ганке писали крупные русские слависты И.И. Срезневский [1. C. 215-219], А.Н. Пыпин [2]1, П.А. Лавровский [3], П.П. Дубровский [4]. На смерть Ганки в 1861 г. откликнулись некрологами ряд русских журналов и газет [5]. В том или ином контексте имя Ганки упоминается в русской литературе о Краледворской и Зеленогорской рукописях (РКЗ)2, а также в общих очерках по истории чешской литературы.
Наиболее основательно творчество В. Ганки вообще и его контакты с русской ученой средой изучил известный ученый-славист В.А. Францев. Он опубликовал огромное эпистолярное наследие чешского возрожденца [7]. В.А. Францеву принадлежит также монография об истории чешского возрождения [8], где многие разделы посвящены деятельности В. Ганки и его контактам с русскими образованными кругами, и целый ряд более мелких работ (см. [9]), касающихся связей чешского слависта с другими славянскими деятелями.
Отметим, что именно В.А. Францев публикацией «Писем к Вячеславу Ганке из славянских земель» обнародовал источники по истории славяноведения, которые наряду с другими стали базой для дальнейших исследований истории славянского возрождения вообще. Столь значительный интерес и позитивное отношение
Лаптева Людмила Павловна - д-р ист. наук, профессор МГУ.
1 Эта часть книги впервые опубликована в 1861 г. в журнале «Современник».
2 Обзор русской литературы об РКЗ см. в [6. С. 57-119].
прославянски настроенной русской образованной публики, на мой взгляд, объясняется как личностью Ганки, так и уровнем развития славяноведения в России в первой половине XIX в.
В. Ганка, судя по корреспонденции, хорошо относился к России и к русским вообще, т.е. слыл большим русофилом. Как большинство славянских возрожденцев, чешский ученый разделял романтические взгляды на так называемую славянскую взаимность - теорию, в вариантах которой содержался элемент веры славянских патриотов в потенциальную возможность освобождения от иноземного ига с помощью России. В каждом славянине сторонники этой идеи видели единокровного брата, родственного по языку, народной культуре и психическому складу. Эти убеждения Ганка, вероятно, реализовал на практике в отношениях к русским. Его доброжелательность и доступность возможно объяснить также социальным происхождением. Выйдя из народной, демократической среды, занимая скромную должность библиотекаря Чешского музея, Ганка был чужд аристократической кичливости, приветливо относился к каждому русскому, приезжавшему в Прагу, знакомил его с городом и Чешским музеем, в зависимости от интересов путешествовавшего вел научные беседы и оказывал всякие услуги.
Другие деятели чешского возрождения не только не помогали русским путешественникам, но подчас и нелюбезно принимали молодых русских славистов. Так, шокирующее впечатление произвела на А.Н. Пыпина, будущего крупного, а в 1858 г. еще начинающего ученого, встреча с П.Й. Шафариком и Ф. Палацким. В письме к своему приятелю В.И. Ламанскому, также в будущем знаменитому русскому слависту, он писал из Праги в декабре 1858 г.: «У Шафарика я был два раза, но его прием такой, что называется сдержанный, что нет охоты ходить к нему чаще, - хотя бы это было очень поучительно, быть может [...] Другое дело Ганка» [10. С. 21]. А в письме от 29 января 1859 г. он сообщал тому же адресату: «Другой мой визит был к Шафарику. Его ученые заслуги уважаю [...] и поторопился увидеть знаменитого человека. Это, без сомнения, человек очень обширного ума и сведений, разговор его очень назидателен, но он играет такую недоступную фигуру, что я с трудом заставил себя пойти к нему второй раз. Он был столько же сух. Я надеялся от него большей любезности, тем больше, что с моей стороны изъявил ему свое уважение, приславши ему книгу, - о чем он только кстати вспомнил. Разумеется, после двух визитов я оставил его в покое» [10. С. 24]. Что касается Ф. Палацкого, то Пыпин делился с Ламанским таким впечатлением: «Утин, с которым я был первое время в Праге, отправился к Палацкому и вынес от него подобное впечатление. Это, признаюсь, замедлило мой визит, я вовсе не был намерен заниматься идолопоклонством и ходить свидетельствовать свое почтение деревянным господам» [10. С. 24]. В то же время А.Н. Пыпин писал, что, приехавши в Прагу, «я прежде всего сошелся с Ганкой. Это очень старый человек, чрезвычайно любезный к русским». Что касается Шафарика и Палацкого, то А.Н. Пыпин добавил: «Оба они не нравились мне своим высокомерием и относительно Ганки, человека все-таки почтенного, что бы они не говорили. Один раз в ученом их обществе Шафарик возмутил меня своим неотесанным обращением с ненаходчивым Ганкой. Это также факт» [10. С. 23-24].
Другим фактором, определявшим не только не критическое, но и порой восторженное отношение русских славянолюбов к В. Ганке, было состояние русского славяноведения в первой половине XIX в. Наука о славянах в этот период вплоть до 1840-х годов находилась в зачаточном состоянии. Шел интенсивный процесс накопления знаний. Профессора филологии и истории и другие представители интеллигенции, и любители наук, изучая летописи и документы по отечественной истории, обращали внимание на имевшиеся в них сведения о славянах. У филологов особым вниманием пользовался древнеславянский и церковнославянский языки, изучение которых стимулировало интерес к другим славянским языкам. В
известной степени интерес к славянам появился в результате активной внешней политики России в первой четверти XIX в. Война с Наполеоном, пребывание русских войск за границей после поражения французской армии в России познакомило русских со славянскими народами Западной Европы, что отразилось в описаниях, составленных образованными представителями русской армии.
Накопление знаний о славянах осуществлялось и путем поисков славянских памятников в монастырских, церковных и частных хранилищах и архивах. Не последнюю роль играли и сведения, поступавшие из-за границы, особенно из Германии о достижениях филологической науки и успехах в других областях. Следует отметить, что русско-немецкие ученые контакты в первой четверти XIX в. отмечались большой интенсивностью. Проведенная в начале XIX в. реформа высшего образования привела к созданию трех новых университетов - в С.-Петербурге, Харькове и Казани - по европейскому образцу, но без богословских факультетов и с учетом русских традиций и реалий. В новых университетах работали крупные европейские ученые, главным образом немцы. Так в Харькове и Казани первые 15 лет существования преподавательский состав был представлен немецкой профессурой почти на 100%. И в старом Московском университете в профессорской коллегии было значительное число ученых немецкого происхождения. В новых университетах преподавание велось на латинском или немецком языках, так как приглашенные иностранцы не владели языком местного населения. Между тем древняя письменная культура русских и других славян была славяноязычной. Представляется, что иноязычное преподавание в университетах России по мере созревания и роста местных кадров способствовало укреплению их национального самосознания и стимулировало интерес к изучению славян.
Огромное значение для познания зарубежных славян имел кружок энтузиастов любителей славянских древностей, объединившихся вокруг графа Н.П. Румянцева (1754-1826). Они не только разыскивали и приобретали исторические документы, но и исследовали их, а затем издавали. Один из членов этого кружка - П.И. Кёппен (1783-1864) совершил путешествие по Европе в 1821-1824 гг. с целью изучения, собирания и описания памятников славянской письменности, а также овладения языками и наречиями различных славянских народов. Он посетил Чехию, где встретился с Й. Добровским, В. Ганкой, П.Й. Шафариком, Ф. Па-лацким. Путешествие Кёппена по славянским землям как бы открывало дорогу к славянам также и другим русским ученым-путешественникам. Именно с этого времени в России начинается систематическое изучение славян (см. [11. С. 7594]; из новейших исследований см. [12. С. 43-79]). По возвращении из путешествия Кёппен стал с 1825 г. издавать журнал «Библиографические листы», который явился органом зарождающегося русского славяноведения. Кроме того, «Библиографические листы» стали посредником между Россией и западнославянскими учеными. В журнале принимали участие многие представители славянской науки, в том числе Добровский, Ганка, Коллар, Шафарик. Сам П.И. Кёппен опубликовал в «Библиографических листах» «Записку о путешествии по славянским землям и архивам» [13], которая явилась основой для программ ученых путешествий будущих русских славистов. В 1827 г. П.И. Кёппен издал «Собрание словенских памятников, находящихся вне России» [14].
Знакомством с П.И. Кёппеном и его журналом широко пользовался
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.