18; Варфоломеев Ю. О духовном завещании Льва Толстого // Вопросы литературы. 2007. № 6. С. 315-317. См. также: Сергеенко А.П. Семья // Нева. 1980. № 10. С. 104.
52 См.: Чертков В.Г. Уход Толстого. М., 1922.
53 Толстой Л.Н. ПСС. Т. 57. С. 161.
54 Чертков В.Г. Уход Толстого. С. 108. О том же Чертков писал А.Л. Толстой 31 января 1921 г. Настоящая воля Л. Толстого относительно посмертного издания его сочинений, по словам Черткова, была изложена в дополнительных распоряжениях, «написанных хотя и не его рукой, а моею, - но излагающих его точные указания, как он собственноручно и отметил в нескольких строках над своей подписью в этой бумаге». «Юридическое завещание на Ваше имя, - указывал он дочери писателя, - было написано единственно для того, чтобы дать Вам формальную возможность обеспечить точное исполнение распоряжений, изложенных в этой дополнительной бумаге и предоставлявших мне одному право первого издания всех его посмертных изданий». См.: РГАЛИ, ф. 552, оп. 1, д. 73, л. 4-5. 8 октября 1922 г. Чертков просил А.Л. Толстую дать ему письменное удостоверение в том, что и она так же понимает смысл составленной 31 июля 1910 г. пояснительной записки к завещанию. Вскоре после этого их отношения были разорваны.
55 Абросимова В.Н. Уход Л.Н. Толстого: По дневниковым записям М.С. Сухотина 1910 г. и в переписке Т.Л. Сухотиной-Толстой с С.Л. Толстым 1930-х годов // Известия Академии наук. Серия ОЛЯ. 1996. № 2. С. 66.
56 Там же.
© 2010 г. В. П. САП ОН*
«ЗНАКОМЫЕ ПО МИСТИКЕ» (НИЖЕГОРОДСКАЯ АНАРХО-МИСТИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ «ОРДЕН ДУХА»)
Летом и осенью 1930 г. нижегородские чекисты арестовали группу лиц, которых обвинили в антисоветской деятельности. После того, как выяснилось, что местные конспираторы составляли один из филиалов достаточно разветвленной организации, следственное дело (№ 102 425) было передано в Секретный отдел ОГПУ в Москве. В итоге по данному делу в том же году были осуждены агрономы М.А. Владимиров,
A.А. Серкина-Копашина, Ю.П. Ковлейский, сотрудница магазина «Красный Октябрь» Е.И. Дрейман, завпроизводством силикатного завода № 2 в Дзержинске Н.А. Матюшин, сотрудник учебной базы Автостроя М.М. Пальмов, статистик крайотдела труда Е.В. Постникова, геодезический рабочий картографического издательства НКВД И.В. Римский-Корсаков, а также безработные («лица без определенных занятий»)
B.Э. Мичурин, Л.Л. Шорчева и С.Н. Раева.
В заключении по делу нижегородских диссидентов указывалось, что еще в 1924— 1925 гг. в городе «главным образом в среде анти-советски настроенной интеллигенции - литераторов, студентов, агрономов была создана подпольная к-р [контрреволюционная] анархо-мистическая организация»1. На определенном этапе эта организация, представлявшая собой, по оценке следствия, филиал некоего «Московского центра», приняла еще более законспирированные формы и превратилась в «Орден духа», члены которого после прохождения ритуала посвящения именовали себя «рыцарями»2.
Согласно материалам следственного дела, инициатива создания столь экзотического тайного сообщества в Нижнем Новгороде принадлежала московскому анархисту, математику Александру Сергеевичу Пастухову и студенту химического факультета Нижегородского университета Владимиру Владимировичу Беру. Сначала они прощупывали настроения и заводили знакомства в местной молодежной среде. Одним из первых адептов анархо-мистической идеологии стал сын известного в прошлом нижегородского предпринимателя Кирилл Башкиров. Для привлечения к делу новых единомыш-
* Сапон Владимир Петрович, доктор исторических наук, доцент Нижегородского государственного университета им. Н.П. Лобачевского.
ленников Бер стал захаживать к своим однокашникам с агрономического факультета Николаю Матюшину и Юрию Ковлейскому, рассказывая о «каких-то тайных оккультных науках»3. На одну из таких встреч со студентами агрофака Бер привел Пастухова. Примерно в это же время на почве общего интереса к поэзии состоялось знакомство Бера с Михаилом Владимировым, также студентом Нижегородского университета. Затем уже через неофитов в сферу идейного влияния Пастухова и Бера попадают Софья Раева, Елена Постникова, Екатерина Дрейман и другие.
Весной 1925 г. за анархистскую деятельность Бер был выслан в Туркестан, однако посеянные при его участии семена стали давать всходы: от общих разговоров об оккультизме и эзотерике молодые нижегородцы перешли к созданию конспиративной группы. Причем, вопреки позднейшим показаниям некоторых ее членов, тайное сообщество с самого начала приобрело вполне определенный политический уклон. Как утверждал Владимиров, первое собрание группы анархо-мистиков состоялось летом 1925 г. по инициативе Башкирова и Ковлейского на квартире последнего. На первом собрании присутствовало 7-8 человек. В своем выступлении хозяин квартиры, взявший на себя обязанности председателя, заговорил о «светлых» и «темных» мистиках, о проблемах мироздания. Не обошел он и злободневных политических тем: «Ковлейский говорил о "Национальном центре" и эсеровщине. Одобрял их деятельность. Рассказывал о том, что он был в 1918 г. или 1919 г. эсером непродолжительное время. Общие слова об анархизме, о своем к нему положительном отношении. О том, что читал книги Савинкова и относится с уважением к Савинкову»4. На этом же собрании фактически произошло организационное оформление кружка, получившего название «группа мистиков-анархистов». Было решено приступить к вербовке свежих сил, налаживанию связей с Москвой для получения литературы и к пропаганде анархо-мистических идей всеми доступными легальными средствами. Как в любом тайном сообществе, принимаются меры безопасности: кружковцы постановили в дальнейшем собираться не более чем по 7 человек5.
Второе собрание состоялось осенью 1925 г., на этот раз под руководством московского гостя - Пастухова. С тех пор нижегородские анархо-мистики стали встречаться почти еженедельно. Чаще всего собирались на квартире у Анны Шиловой (ее соседкой была Анастасия Серкина-Копашина, ставшая одной из «посвященных»), а также у Владимирова, Дрейман, Ковлейского, Постниковой, несколько раз - в Пушкинском садике. После ареста Постниковой в 1927 г. встречи перенесли на кремлевскую стену6. В разговорах переплетались мистические и злободневно-политические темы. Так, во время одной из бесед в Пушкинском саду читались «гностические» стихотворения Владимирова, в другой раз разговорились о декабристах и масонстве. Во время встреч на кремлевской стене «обсуждались следующие вопросы: об Атлантиде, о рыцарской миссии на земле, об аресте Постниковой». «Вопрос о рыцарстве, - писал в показаниях Владимиров, - затрагивался нами в связи с упадком культуры, интересов у людей на земле, в частности в СССР»7.
Не случайно именно в это время в беседах молодых конспираторов стала звучать «рыцарская» риторика: в течение 1926 г. из ядра «группы мистиков-анархистов» формируется «отряд рыцарей Ордена духа» или «отряд ордена Рыцарей духа». Одним из первых в «рыцари» был посвящен Башкиров; он, в свою очередь, ввел в первую орденскую степень Ковлейского, Матюшина, Раеву, Постникову и Дрейман. Уже после них в «Орден духа» приняли Владимирова. Обряд посвящения был несложным: неофиту просто рассказывалась орденская легенда, никаких клятв не требовалось. Теоретически, перед посвящением полагалось незаметно пробраться в церковь и провести там ночь в душевных приготовлениях. Однако на практике это условие не соблюдалось, поскольку никто не знал тонкостей ритуального действия. Пастухов, когда его спросили, проводил ли он ночь накануне посвящения в церкви, ответил положительно, но в подробности вдаваться не стал8.
Становление нижегородского «рыцарства» происходило при целенаправленном попечении со стороны московских и ленинградских мистиков. Еще на первых собраниях
нижегородской группы в 1925 г. настойчиво звучал вопрос о налаживании постоянных связей с Москвой. Добиться этого удалось уже в следующем году. Регулярные поездки в столицу по организационным делам совершали Раева, Дрейман, Постникова, Владимиров. Средства на поездки выделялись из так называемого «Черного Креста» - кассы, которая пополнялась за счет добровольных взносов нижегородских анархо-мистиков9. О встречах с московским профессором Николаем Ивановичем Проферансовым, игравшим одну из ключевых ролей в сообществе российских анархо-мистиков, подробно рассказал в своих показаниях Владимиров. В августе 1926 г. он, как студент, должен был ехать на практику в Подмосковье. Узнав об этой командировке, Башкиров снабдил его адресом Проферансова. Нижегородский студент сумел попасть к столичному профессору-анархисту только на обратном пути, в октябре. Вот как описывал Владимиров эту встречу: «Зайдя к нему в квартиру, я назвал ему свою фамилию и сказал, что из Нижнего Новгорода. Сказал также, что я знаком с Башкировым. Он сидит и молчит (меня предупреждал об этом Башкиров, который говорил, что нужно заговорить с Проферансовым мне первому). Я стал ему говорить, каким образом сложилась моя идеология. Говорил я об этом очень подробно, в особенности касаясь Шелли и Гете. Он мне ответил, что и Шелли, и Гете были великими революционерами и мистиками и стал мне говорить о Кропоткине. О Кропоткине он говорил, что каждый анархист должен убеждать всех, что всякая власть душит свободу (подразумевая, конечно, под этим и советскую власть). Тут же он рекомендовал мне передать нашей Нижегородской группе о том, чтобы мы вели работу по вовлечению в свои ряды новых членов и осторожно распространяли учение анархо-мистиков. Просил меня и нашу группу поддерживать с ним связь и обещал нас снабжать анархической литературой... Справлялся о настроении крестьянства, я ему ответил, что в местах, где я был на практике, настроение крестьян или коммунистическое или монархическое»10.
Поскольку Владимиров к тому времени уже был «рыцарем», Проферансов продолжил его посвящение в орденские дела. По словам профессора, «Орден духа» представлял собой всемирную организацию, вступившую в борьбу со всякой властью, а ее члены - «люди, незаурядно надежные и преданные делу анархо-мистицизма». Эмблема ордена -
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.