ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 6, с. 53-58
АНТИЧНЫЕ И ХРИСТИАНСКИЕ СИМВОЛЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ МИФЫ В ОДАХ И ДИФИРАМБАХ ПОЛОЦКИХ ИЕЗУИТОВ В ЧЕСТЬ АЛЕКСАНДРА I
© 2012 г. Д. А. Кондаков (Белоруссия)
На материале панегирических стихотворений на русском и французском языках в честь императора Александра I по случаю преобразования Полоцкого иезуитского коллегиума в Академию (1812) и победы русской армии в антинаполеоновской кампании (1814) рассматривается вклад анонимных поэтов Общества Иисуса в завершение "греческого проекта" российской монархии и оформление нового христианского мифа о России. В качестве источников символической образности выявляются традиционные образы античной мифологии, воспринятые в контексте культуры конца XVIII-начала XIX веков, и пророческих книг Ветхого Завета. Делается вывод о принадлежности произведений полоцких иезуитов одновременно к сфере идеологии и классической риторики.
Focusing on the Russian-language and French-language panegyric poems in honor of Alexander I, which were composed on the occasion of granting to the Polotsk Jesuit College the status of an Academy, as well as to celebrate Russian victories in the anti-Napoleonic campaign (1814), the article weighs the input made by the anonymous poets of the Jesus Society to the completion of the "Greek project" of the Russian monarchy and to framing the new Christian myth about Russia. As the source of the symbolic imagery there serve the traditional images of the Classical antiquity, affected by the 18th-19th-century cultural reception and by positioning the former in the context of the Old Testament prophetic books. This overview leads to conclusion that the works by the Polotsk Jesuits equally belong to the spheres of ideology and classical rhetorics.
Ключевые слова: иезуиты, Александр I, "греческий проект", античная мифология, христианский миф России, книги пророков, "утилитарная поэзия".
Key words: Jesuits, Alexander I, the "Greek project", Ancient mythology, the Christian myth about Russia, Prophets' books, "poésie pure".
1812 год в истории Российской империи ассоциируется прежде всего с Отечественной войной. Однако в том же году 10 (22) июня, то есть накануне вторжения Наполеона, произошло событие, которое если и не имело общегосударственного значения, то по крайней мере было особо отмечено высочайшим вниманием - преобразование Полоцкого иезуитского коллегиума в Академию с дарованием прав университета. Оба события, случайно совпавшие во времени, оказались парадоксальным образом связаны в культурном и политическом плане: к обучению и воспитанию полоцких "академиков" было привлечено много иностранцев-священников, в особенности фран-цузов1, оказавшихся с началом войны в двусмысленном положении. Вчера они были лояльными "своими", сегодня стали подозрительными "чужими", потенциальными врагами и изменниками.
1 Список всех членов Общества Иисуса, пребывавших в Белоруссии между 1772 и 1820 гг., см. [1, р. 450-476]. О положении французских священников во время и сразу после войны 1812 г. см. [1, р. 148, 153-155].
Не желанием ли оправдаться, утвердиться в роли надежных и верных подданных Российской империи, помимо прочих причин, объясняется более активное обращение иезуитов к французскому и русскому языку в подносных стихотворениях в честь побед Александра I в 1814 году по сравнению с хвалебными сочинениями в адрес императора по поводу открытия Академии? Так или иначе, оба стихотворных сборника представляются чрезвычайно интересными для анализа как с точки зрения символической образности, так и отраженных в них представлений и предвосхищений путей развития политики и идеологии российского императора, от чьей благосклонности зависело слишком многое.
В одах 1812 года авторы-иезуиты воспроизводят по преимуществу те эпитеты и поэтические клише, которые разные поэты, от Вольтера до их собратьев-предшественников и других местных католических и униатских священнослужителей, использовали еще в панегириках в честь Екатерины II [2, с. 2-8]; [3, с. 2-9]. В русскоязычном сти-
хотворении "Муза" Александр I представлен как преемник славы своих предков, получающий от них и по факту родства, и по плодам схожих цивилизаторских усилий статус покровителя наук и искусств, и, следовательно, имя Аполлона. Муза так обращается к российскому императору:
Обижена судьбой, гонима лютым роком, В отчаяньи моем, в мучении жестоком, Я обрела в ТВОЕЙ убежище стране. Явила свой покров ЕКАТЕРИНА мне; Преемник СЫН ЕЯ хранил меня у трона, Во ВНУКЕ же ЕЯ нашла я Аполлона. [4, p. 21]2.
В приведенных строках и в следующем за ними пространном славословии "новому Фебу" помимо достаточно очевидного символического смысла содержится также политический подтекст. Александр I предстает как завершитель великого "греческого проекта" Екатерины II. Вольтер, в письме российской императрице от 14 сентября 1770 года, когда эта идея еще только приобретала очертания, выражал осторожную надежду: "...Если бы Вы были владычицей Константинополя, Ваше Величество очень скоро основали бы прекрасную греческую академию" ("... si vous étiez souveraine de Constantinople, Votre Majesté établirait bien vite une belle académie grecque") [5, p. 143]. Александр I, отказавшись от экспансионистской составляющей проекта, чрезвычайно важной для фернейского патриарха, доводит до логического конца его культурную и, главное, национально-идеологическую часть. В изображении иезуитов он собирает под своей эгидой муз и граций, открывает Академию не в Константинополе, а в Полоцке, превращает далекую от столицы провинцию империи в новый Геликон:
Коликих, ГОСУДАРЬ, мне стоило трудов Собрать разсеянных грозой моих богов! Не зрила в рощах Нимф, ни чудных я Сатиров, Ни Евров в воздухе, ни в кудрях рощ Зефиров.
Древа росли в густых дубравах без Дрияд, И в сей Двине струи лилися без Наяд. Теперь здесь чудные явились перемены; Явились на горе Парнасской все Камены; Толпами легких Нимф наполнились леса; Везде волшебныя явились чудеса.
[4, p. 22]
Обратим внимание на соединение в процитированных строках мифологических образов и реальных географических координат. Сам по себе прием не нов, но нужно знать, что в стихотворениях иезуитов белорусские топонимы доселе
2 Здесь и далее в цитатах сохранены правописание, синтаксис и пунктуация оригинала.
никогда не встречались. Поэтому вдвойне удивительно перемещение Парнаса в Полоцк и превращение Кастальского ключа в Двину. Название реки настойчиво и разнообразно, почти во всех падежах, упоминается на протяжении всей оды, обыгрывается в разных отношениях: "В спокойной тишине пою песнь над Двиною"; "И злато по Двине Наук ТВОЕ плывет"; "Скорее, ГОСУДАРЬ, Двина свой путь забудет, / Но из доброт ТВОИХ ни шаг забвен не будет"; "Изобразите мне и вашу здесь страну, / И радостны струи лиющую Двину". Автор стихотворения внушает слушателю и читателю мысль, что Двина - не только реальное, но и символическое имя, впервые как литературный образ возникающее благодаря просветительским делам императора.
Новизна, первозданность этого имени обеспечивается также тем, что "Муза" - первое известное нам в настоящий момент стихотворение иезуитов на русском языке. Хотя еще в октябре 1802 года министр внутренних дел граф В.П. Кочубей от имени императора приказал ввести изучение русского языка в учебный курс иезуитских коллегиумов и школ [1, p. 111], сами члены ордена долго сохраняли в своем стихотворчестве приверженность тем языкам, на которых они привыкли писать, - латинскому среди древних и французскому среди новых.
На французском языке написана и одна из од по случаю открытия Академии в Полоцке, произведение вторичное по отношению к русскоязычной "Музе". Оно гораздо меньше размером - всего четыре строфы; в нем нет того же богатства античной символики, а присутствуют лишь аллегорические намеки на священное служение Минерве и Марсу и восхищение мудростью и всемогуществом самодержца:
Et qui, lors même qu'Il s'applique
Aux veilles de la Politique, Aux travaux belliqueux de Mars, Trouve encor du tems en réserve, Pour encourager de Minerve Les sciences et les beaux-arts.
[4, p. 31]
Тому, который в одночасье может Дела политики с трудами сочетать И подвигами в прославленье Марса, Отводит времени себе еще в запас, Дабы от имени Минервы развивать Науки и изящные искусства.
В заключительной строфе, обращенной к белорусскому генерал-губернатору герцогу Вюр-тембергскому встречается и центральный образ "Музы" - берега Двины, ему отводится особое,
АНТИЧНЫЕ И ХРИСТИАНСКИЕ СИМВОЛЫ
55
привлекающее внимание место в последней строке стихотворения:
Dis-Lui que nous prenons exemple Sur le dévouement le plus ample Qu'un cœur jamais Lui témoigna;
Et que cet illustre modèle De reconnoissance et de zèle, Gouverne aux bords de la Dwina...
[4, p. 32]
Скажи Ему, что мы берем пример У преданности самой необъятной, Какую никогда до этих пор Не изъясняло никакое сердце; Что сей великолепный образец Признательности и усердья ныне Царит на берегах Двины.
Но поэтическое оформление образа оставляет желать лучшего: слово "la Dwina" неудачно рифмуется с глаголом "témoigna". Вообще же подобрать к этому славянскому топониму во французском языке точную рифму, которой в соответствии с каноном должна быть написана вся ода, учитывая также обязательную возвышенность ее слога, чрезвычайно затруднительно. Видимо сообразуясь со сложностями подобного свойства, иезуиты ранее избегали наименований белорусских реалий в своих франкоязычных панегириках, теперь же они вынуждены следовать образности политического мифа. Однако его изложение требует не иностранного наречия, а русского, или, выражаясь в современной терминологии, для оформления национального проекта нужен национальный язык.
Стихотворения на русском языке из сборника иезуитов 1814 года в честь победы в войне с Наполеоном, как и в предыдущем издании, занимают центральное место и содержат те же античные символические образы, доводя до логического и эмоционального предела разработку "греческой" тематики. В "Дифирамбе на безсмертные успехи оружия Алек
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.