ИЗВЕСТИЯ РАИ. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2008, том 67, № 4, с. 3-10
ДРАМАТУРГИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ КАК ОСОБЫЙ ОБЪЕКТ ДИСКУРСИВНОГО АНАЛИЗА (К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ)
© 2008 г. Е. С. Кубрякова, О. В. Александрова
Задача статьи состоит в том, чтобы привлечь внимание к текстам драматургических произведений, не являвшихся до настоящего времени объектом лингвистического анализа; описать особенности строения и организации этих текстов; охарактеризовать их составляющие: названия пьес, списки действующих лиц, сценические ремарки разных типов и, наконец, саму дискурсивную деятельность -процесс взаимного общения персонажей пьесы. Подобный подход позволяет понять возможности применения когнитивно-дискурсивного подхода к драматургическим текстам и наметить новые направления их анализа.
The purpose of this article is to draw attention to texts of plays because up till now this material has never been the focus of linguistic analysis and, moreover, has never been studied from the point of view of discourse analysis; to describe peculiar features of their organization alongside with titles of plays, lists of their characters, stage directions of various types and so on. In the long run, all these help to understand the possibilities of the cognitive-and-discourse approach to the new material, to present discourse as the highest reality of the language and to define new directions in its analysis.
Утвердившиеся за последние десять-пятна-дцать лет термины "текст" и "дискурс" стали общепринятыми и вошли в число ключевых понятий современной лингвистики. В потоке лингвистических исследований изучение текстов разных типов и разных авторов, как и анализ разных типов дискурсивной деятельности, занимает видное место. Однако ознакомление с работами в этой области все же свидетельствует о том, что подходы к материалу оказываются существенно различными и единства взглядов в этом отношении не наблюдается. Более того: размываются границы чисто лингвистического анализа, а сами его установки и принципы лишаются черт определенности. Функционально перегруженными оказываются вследствие этого и сами термины "текст" и "дискурс", что позволяет применять их ко все более широкому кругу объектов и что, конечно, пагубно сказывается на качестве публикаций.
Возвращаясь к тематике исследований, начатых нами в конце 90-х годов прошлого века (см. [1; 2]) и продолженных позднее (см. [3; 4]), мы хотим в настоящей статье перейти от теоретических рассуждений о противопоставлении текста и дискурса (ничуть, впрочем, не отказываясь от того, что мы уже утверждали ранее), к более конкретному их анализу на примере такого своеобразного рода художественной литературы, как драматургические произведения, и показать возможности применения к ним установок такой новой парадигмы лингвистического знания, как когнитивно-дискурсивная. В этом смысле мы бы
могли озаглавить нашу статью "Анализ дискурса в зеркале строения драматургических произведений", но, остановившись на ином названии, мы хотим тем самым подчеркнуть, во-первых, что, наш анализ представляет собой особую разновидность анализа лингвистического, во-вторых, что результаты его распространения на новый языковой материал приносят с собой немало неожиданного, и, наконец, в-третьих, что, осуществив анализ в рамках названной выше парадигмы знания и изучив особенности драматургических произведений по определенному плану, мы сможем говорить не только об уточнении некоторых свойств самой дискурсивной деятельности, но и подтвердить еще раз ее статус как высшей реальности речепорождения.
* * *
В свете новой парадигмы знания, называемой нами когнитивно-дискурсивной [5, с. 519] (ср. также [6; 7]), язык рассматривается как особая знаковая система, позволяющая человеку общаться с себе подобными в целях обмена информацией или других типов ее обработки и служащая изучению поведения людей. С этой точки зрения язык выступает либо как средство достижения неких когнитивных задач в коммуникативных процессах, либо как средство коммуникации, направленной на решение определенных когнитивных задач. Подчеркнутые в этом определении постоянная взаимозависимость когниции и коммуникации и их непрекращающееся взаимодействие за-
ставляют внести уточнение в существующее уже давно мнение о том, что язык вплетен практически во все виды человеческой деятельности, и утверждать, что во всех этих ситуациях мы наблюдаем по сути дела одновременное осуществление и когнитивной (или мыслительно-познавательной), и коммуникативной (или дискурсивной) функций языка. Дифференциация и тем более противопоставление указанных функций достаточно условны и диктуются скорее гносеологическими акцентами в исследовании такого сложного объекта, как язык, нежели онтологическим положением дел.
Соответственно этому каждое языковое явление для адекватного описания требует его рассмотрения "на перекрестке когниции и коммуникации", а дискурс в первую очередь определяется как речемыслительная деятельность. Отсюда и наименование парадигмы как когнитивно-дискурсивной, и определение когнитивных аспектов как связанных преимущественно с изучением стоящих за ними структур знания и их роли в процессах концептуализации и категоризации мира и т.п., в отличие от собственно дискурсивных аспектов анализа, связанных, главным образом, с "упаковкой" информации, ее распределением по разным языковым формам и структурам.
С изложенной точки зрения можно предложить следующее определение лингвистического анализа: им является только тот анализ (описание и объяснение) различных языковых форм, который принимает за исходную данность сами эти формы, т.е. основывается на сугубо лингвистическом материале и оперирует затем исключительно теми сведениями, которые можно извлечь из этого материала, соотнося языковые формы с выполняемыми ими когнитивными и дискурсивными функциями. В число таких сведений входят обычно и так называемые инферентные знания. Для иллюстрации инферентных знаний как основанных на умозаключениях воспользуемся примером Дж. Р. Сёрля из его статьи о косвенных речевых актах, см. [8, с. 197 и сл.]:
Студент X: Let's go to the movies tonight.
'Давай пойдем в кино вечером'.
Студент Y: I have to study for an exam.
"Я должен готовиться к экзамену'.
Чтобы правильно понять этот диалог, надо предположить некоторую последовательность умозаключений о том, что же реально означает реплика студента Y в ответ на предложение студента X и почему она все же должна быть воспринята как отклонение сделанного им предложения. Иначе говоря, для адекватного восприятия здесь необходимо придерживаться определенной стратегии восстановления целой цепочки рассуждений между репликами, и, в частности, признать,
что вторая реплика представляет собой допустимый ответ на предложение, выводящий, впрочем, на его небуквальный смысл.
Нормальные акты коммуникации полны таких небуквальных смыслов, а лингвистический анализ должен включать также и обнаружение указанных подразумеваемых значений. Очевидно, что речевое поведение говорящих основано на некоторых допущениях о связности создаваемого текста, и для осознания этой связности вводятся определенные механизмы инференции, механизмы выводных знаний и семантического вывода. В лингвистическом анализе драматургических произведений инференции надо отвести особое место.
Драматургические произведения - это такие результаты дискурсивной деятельности, которые представлены в форме пьес; это тексты с особым строением, своей собственной архитектоникой и организацией. Иначе говоря, это специфические форматы знаний, своеобразные по "упаковке" содержащейся в них событийной информации, распределяющейся между определенным кругом лиц -участниками пьес и ее главными героями. Хотелось бы также отметить, что наряду с разного рода хрониками событий и жизнеописаниями, наряду с религиозными текстами (прежде всего, Библией с ее притчами) и другими сакральными жанрами, драматургические произведения оказываются в числе первых литературных памятников, нередко опережающих близкие им по сюжетам нарративные образцы. В истории литературы именно произведения великих драматургов сыграли огромную роль, и нередко служили в дальнейшем "прецедентными текстами".
Появление каждой новой парадигмы неизменно влечет за собой пересмотр фундаментальных понятий предшествующих парадигм. Коснулось это положение и когнитивной науки - прежде всего определения в ней языка, который стал изучаться в новой ипостаси: в виде средства доступа ко всем мыслительным (ментальным) процессам, осуществляемым человеком в его повседневной жизни. Следствием подобного допущения оказалось и радикальное преобразование взглядов на то, для чего и с какой целью должен проводиться лингвистический анализ. Благодаря этому допущению изменилось не только общее представление о главных задачах лингвистических исследований, но начали ставиться и более конкретные цели лингвистического анализа. Под новым углом зрения стали рассматриваться любые языковые формы, попадавшие так или иначе в поле зрения когнитолога, - от самых малых до самых крупных, причем каждая языковая единица изучалась соответственно той структуре знания, которая предположительно стояла за ней.
Тот же подход мы можем использовать и при исследовании драматургических произведений: они могут быть рассмотрены как средство доступа не только к тем пластам жизни, которые составляют основное содержание пьес и отражены в их сюжетах, но и к тем сторонам деятельности сознания их создателей, которые предшествовали написанию самих пьес и служили затем выражению их замыслов, их интенций, их воплощению в текст пьесы. Каждый из авторов пьес преследовал ее написанием множество самых различных задач - и нравственных, и эстетических, и социальных, но фактически он ставил перед собою некую единую цель: представить на суд зрителя судьбы героев и заставить зрителя извлечь при этом определенные жизненные уроки, сделав эти уроки наглядными и доступными восприятию. Сценическое воплощение пьесы и должно было служить реализации этого глобального замысла; именно поэтому текст пьесы оказывался таким многоплано
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.