ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2013, том 72, № 1, с. 32-44
ИЗ ЛЕГЕНД СТАРОГО АФОНА: ЛИОНСКАЯ УНИЯ И СВЯТАЯ ГОРА
© 2013 г. Д. М. Буланин
Статья посвящена циклу легенд, известных как на греческом, так и на церковно-славянском языке. Изучаемые легенды занимают промежуточное положение между письменностью и фольклором. В них повествуется о действительном или вымышленном событии - разорении католиками Афонской горы. Цель агрессии заключалась в том, чтобы сломить сопротивление монахов, которые не хотели признавать Лионскую унию (1274 г.). Анализ культурной ситуации и особенности текстов позволяют считать датировку того корневого мифа, который по-разному варьируется в каждой из легенд, периодом до XV в. малоправдоподобной. По мнению автора, центром, откуда не только расходились по всему православному миру легенды, но и где оформился сам корневой миф, является Зографский монастырь.
The paper deals with the cycle of legends, which exist both in Greek and in Church Slavonic. The legends under consideration sit in-between the written tradition and folklore. They cluster around certain event -the real or imaginary raid of Catholics on Mount Athos. The attack was intended to break the resistance of the monks unwilling to join the Union of Lyon (1274). The cultural and textual evidence makes it highly improbable that the core myth, which is developed in different ways in each legend, antedates the 15 th century. The author suggests that Zograf monastery was not only the center wherefrom the legends spread all over the Orthodox world, but also the place where the myth itself was born.
Ключевые слова: цикл легенд, греческий язык, церковно-славянский язык, церковная уния, фольклор, письменность.
Key words: cycle of legends, Greek, Church Slavonic, Church Union, folklore, written language.
Фонд славянских рукописей, хранившихся в афонском монастыре Святого Павла, был на Святой горе третьим по значимости после фондов Хиландара и Зографа. Поэтому гибель его при пожаре, случившемся в обители в начале 1900-х гг., позволительно, не впадая в патетику, сравнить с потерями, понесенными корпусом древней славяно-русской книжности вместе с утратой московских библиотек графа А.И. Мусина-Пушкина и профессора Ф. Баузе или в результате уничтожения рукописей Народной библиотеки в Белграде, ставших жертвой бомбежки 1941г. Реконструировать состав славянского раздела библиотеки Святого Павла, навсегда закрытого для историка, можно только отчасти -по обзору, напечатанному неутомимым исследователем славянских древностей архимандритом Леонидом (Кавелиным) [1, с. 24-52]. Правда и то, что урон мог бы оказаться большим, если бы не некоторые привходящие обстоятельства. Следует учитывать, что архимандриту Леониду довелось подержать в руках лишь остатки грандиозного некогда склада раритетов, относящихся до славянской книжной старины. Однако судьба распорядилась так, что Святой Павел довольно
рано, еще в XVIII в., перешел к грекам, которые не имели ни интереса, ни охоты разбираться в драгоценных для истории славянской письменности единицах хранения. Последние закономерным образом стали одна за другой покидать стены монастыря. В действительности, процесс этот начался даже раньше - первая партия рукописей отбыла с Афона стараниями старца Арсения Суханова. Столетием позже какие-то манускрипты забрал из Святого Павла Паисий Величковский, и они осели в собраниях Нямецкого и Ново-Ня-мецкого монастырей. Несколько рукописей перешло в другие славянские монастыри на Афоне -Хиландар и Пантелеймонов. Ну, а потом настала очередь антикваров и книголюбов. Едва ли нужно доказывать, что выносилось и вывозилось самое древнее, самое дорогое, самое привлекательное. Достаточно сказать, что рукописи, которые получил в подарок при посещении Святого Павла лорд Роберт Керзон, поныне остаются лучшим украшением славянской коллекции Британского музея [2. Nos. 77-79]. Одна из них - знаменитое Лондонское Евангелие царя Ивана Александра. И все же - при всех сделанных оговорках - гибель в пламени того, что еще оставалось в мо-
настыре, - событие в высшей мере прискорбное. Там и ко времени архимандрита Леонида хранилось еще немало уникумов, достойных внимания археографов.
Поскольку рукописи из пепла не возродишь, стоит приглядеться к тому немногому, что от них уцелело. Сказанным определяется значение нескольких тетрадей, отделенных от какого-то книжного блока и находящихся в Рукописном отделении РНБ под шифром F.I.643 [3, с. 7879]. Фрагмент попал в библиотеку в комплексе с прочими рукописными материалами епископа Порфирия (Успенского), который не только видел его in situ - в составе материнского сборника монастыря Святого Павла, но и использовал в знаменитой "Истории Афона" [4, с. 3-26, 129-132]. В своей "Истории" ученый умолчал лишь об одном - о том, что он, забыв восьмую заповедь, вырвал и забрал себе соответствующие тетради из Свято-Павловского кодекса. (Замечу мимоходом, что перед нами не единственное хищение из библиотеки Святого Павла, лежащее на совести ученого церковника; среди его Свято-Павловских трофеев находим не только южнославянские рукописи и отрывки из рукописей, но и древнерусский памятник - двенадцать листов из Псалтири XII в., хранящиеся сейчас под шифром РНБ, Q.^I^.) На счастье, жизнь полна чудес, восстанавливающих нарушенное грехом равновесие, так что украденный фрагмент F.I.643 остался на сегодня реликтом библиотеки, в природе уже не существующей.
Что же представляет из себя добыча Порфирия? Перед нами - отрывок из сербской рукописи (тетради 36-38), датирующийся серединой XVII в., на котором переписано Сказание о Святой горе Афонской с именем некоего Стефана Святогорца. Если принять в расчет замечание Порфирия о том, что наличный фрагмент завершал собой некий сборник со "словами святых отец", пожалуй, нельзя исключить, что он находился в конце одного из двух кодексов, описанных архимандритом Леонидом под № 26 и 27 [1, с. 45-46]. Как следует из писцовых записей, эти кодексы содержали первую и вторую части сборника "Златоуст". Если данное предположение так или иначе подтвердится, наш фрагмент придется передатировать и поместить в начало XVII в., ибо упомянутые записи гласят, что та и другая книги переписывались в 1601 г. За отсутствием более надежных данных, подтверждающих высказанное предположение, вернемся к материалам, доступным осязанию, - фрагменту Порфирия и читающемуся в нем Сказанию Стефана Святогорца. Архивные и библиографические разыскания показали, что у славянских книжни-
ков в обращении находилось еще, по меньшей мере, два списка этого Сказания: первый, до мелочей совпадающий с фрагментом Порфирия и почти современный ему, уцелел в сборнике из коллекции славянских рукописей Хиландарского монастыря, № 488, второй, пока не найденный, -с некоторыми существенными отличиями - был замечен московскими книжниками еще в XVII в. и использован при издании памятника в составе книги "Рай мысленный" (Иверский Валдайский монастырь, 1658-1659). Если говорить о заголовке Сказания, то лаконизм, в соответствии с принятыми тогда нормами, не относится к числу его достоинств: "Сказание о Святей горе Афонсцей, како бысть в ждребий пресвятей владычици нашей Богородици и како Свята гора нарече се и в периволье, иже и повесть о божественых иконах чюдеси, и о обителиих отчести здане, и въспоми-нание в последниих иже на святых богоносных отець приключшии се от мрьзскыих латинь Божий гневь. И о тех и иныих повестей въспоминание съписано божьствьныим Стефаном, благослови, отче" (см. [5, с. 749-763]). Порфирий (Успенский) не был бы профессионалом высокого класса, если бы польстился на второсортную литературу, так что, еще не читая текста, современный исследователь может смело поручиться за культурную значимость записанного на Свято-Павловском фрагменте сочинения с цитированным заглавием. Действительно, произведение с именем Стефана есть не что иное, как летопись наиболее значимых сверхъестественных событий, случившихся на Афоне, которые в совокупности складываются в своеобразную летопись монастырской колонии. Сказание Стефана состоит из двух частей, примерно одинаковых по объему. Первую, открывающуюся апокрифом о путешествии Богоматери на Афон и Кипр, допустимо считать специфической разновидностью собрания местных легенд "Пат-риа". Возникновение этого собрания не отодвигается знатоками святогорской старины в древность глубже середины XV в. Тексты, из которых составлен "Патриа", в том числе в разновидности Стефана Святогорца, представляют собой цепочку разрозненных эпизодов при отсутствии сквозной фабулы. Связаны они единственно лишь общей для всех эпизодов приуроченностью к Афонской горе. Поэтому не слишком уже противоестественным выглядит присоединение к "Патриа" второй части Сказания, повествующей о карательной экспедиции против мятежных монастырей на полуострове Халкидики, которая будто бы была организована после заключения унии Лионским собором 1274 г. На этом последнем сюжете я и хотел бы теперь остановиться.
Сложность здесь в том, что для правильной его интерпретации необходимо привлечь целую группу родственных по теме источников - рассказов о попытке насильственно внедрить церковную унию на Святой горе. Разобрав опознавательные приметы всех составляющих этот своеобразный комплекс, мы с большей уверенностью определим входящие в него писания как типический продукт афонского благочестивого фольклора. Такой вывод, помимо прочего, имеет и некоторое методологическое значение. Он должен предостеречь от слишком смелых попыток приравнять афонские легендарные повести к беспристрастным историческим протоколам, непосредственно опрокинуть сообщаемые там имена и события на конкретную историческую действительность. Между тем, в отношении рассказов о бесчинствах униатов на Святой горе подобные попытки предпринимались и предпринимаются вновь и вновь, в том числе весьма почтенными знатоками славянских и средневековых греческих древностей. Словом, речь пойдет о вечной проблеме соотношения факта и вымысла в религиозных писаниях, стоящих на рубеже между литературой и фольклором.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.