ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 4, с. 12-19
КОГНИТИВНЫЕ ОСНОВАНИЯ МЕТОНИМИИ И МЕТАФОРЫ
© 2012 г. В. В. Глебкин
В статье исследуется вопрос о когнитивных основаниях метонимии и метафоры, а также проблема проведения корректной демаркационной черты между ними. Показано, что и метонимию, и метафору можно связать с двумя фундаментальными типами когнитивных операций, первый из которых в традиции культурно-исторической психологии называется "мышлением в комплексах", второй - "мышлением в понятиях". Первый из этих типов характерен для "дотеоретических" культур (традициональные культуры, культура Древнего Египта и т.д.), второй - для теоретических (например, культура Древней Греции), так что метонимию можно назвать базовым способом организации нарратива в дотеоретических культурах, а появление когнитивной метафоры - связать с теоретическими культурами. Последнее утверждение проиллюстрировано на примере анализа семантической эволюции древнегреческого слова vXy (материя).
It is a common place in the modern cognitive linguistics that metonymy and metaphor are cognitive phenomena rather than mere figures of speech. However, different cognitive basis of metonymy and of metaphor, as well as the clearand correct cognitive demarcation between metonymy and metaphor reveal that they appear to be rather different phenomena. The main point of this paper is that the cognitive mechanism of "complex thinking", which is well-known in psychology, but hardly ever applied to linguistics, proves to be the cognitive basis for metonymy; the difference between "complex" and "conceptual" thinking is also helpful to distinguish between "conceptual metonymy" and "conceptual metaphor". According to the cultural-historical approach, we can state that metonymy dominates in the pre-theoretical cultures, whereas metaphor emerges in the theoretical ones alongside the appearance of abstract "conceptual domains". In order to illustrate these points with a brief case study, the semantic evolution of the Ancient Greek word v^n (matter) is considered.
Ключевые слова: Когнитивная лингвистика, культурно-историческая психология, мышление в комплексах, метонимия, метафора
Кеу words: Cognitive linguistics, cultural-historical psychology, complex thinking, metonymy, metaphor
Введение
Проблему когнитивной интерпретации метафоры и метонимии, т.е. понимания их не просто как поэтических тропов, а как операций, имеющих важную познавательную функцию, можно назвать одной из наиболее обсуждаемых в когнитивной лингвистике за последние 30 лет. С ней непосредственно связан и вопрос о различии метафоры и метонимии как когнитивных процессов. И если в базовых подходах к построению когнитивной теории метафоры между исследователями существует определенный консенсус1, то концептуальный базис когнитивной теории метонимии и, более того, даже корректное определение метонимии остаются предметом непрекращающихся дискус-
1 Теоретический фундамент здесь задала ставшая уже классической работа Дж. Лакоффа и М. Джонсона [1; русский пер. 2], заложившая основы теории концептуальной метафоры, развитой в последующих работах как Лакоффа и Джонсона, так и других исследователей (см.: [3- 6, 7, с. 79122; 8; 9] и др.).
сий2. Также нерешенным и активно обсуждаемым остается вопрос о возможности и принципах проведения строгой демаркационной черты между метафорой и метонимией и о возможных промежуточных состояниях между ними (см., например, [14-18]). Проблематика данной статьи находится в обозначенном проблемном поле. Ее цель состоит в том, чтобы предложить когнитивную модель метонимии и подход к описанию когнитивных различий между метонимией и метафорой, опирающиеся на различия в фундаментальных типах мышления, описанных Л.С. Выготским и другими представителями отечественной школы культурно-исторической психологии.
Начать хотелось бы с нескольких общих замечаний, задающих методологические рамки для дан-
2 См., например, весьма бурную полемику Д. Гираертса и
И. Пирсмана с В. Крофтом [10-12] вокруг когнитивного определения метонимии. Представление о спектре современных взглядов на эту проблему можно также получить по работе [13].
ной работы. Прежде чем говорить о когнитивных основаниях метонимии, необходимо пояснить, что имеется в виду под самой метонимией, о каком явлении мы говорим. Очевидно, что метонимия не является ни объектом реальности, таким, как дерево или камень, ни фактом языка, таким, как слово "яблоко", например; правильнее назвать ее средством для описания ряда языковых фактов. Другими словами, вопрос о метонимии относится к области компетенции лингвистов, а не обычных носителей языка. Тогда корректное определение метонимии должно удовлетворять следующим требованиям: а) оно должно исходить из прототи-пических языковых фактов, идентифицируемых как метонимия в рамках общей лингвистической традиции, берущей свое начало в Античности, и б) его не следует распространять слишком широко и включать в него факты, интуитивно воспринимаемые как качественно отличные от про-тотипического ядра. В противном случае понятие размывается, и работа с ним в значительной мере теряет смысл.
Приведу одну иллюстрацию важности сформулированных требований. В одной из своих работ З. Ковечеш и Г. Радден предлагают понимать как метонимическую конструкцию язык в целом: "Сама природа языка основывается на метонимическом принципе, который Лакофф и Тернер описывают как СЛОВА ЗАМЕЩАЮТ ПОНЯТИЯ, КОТОРЫЕ ОНИ ВЫРАЖАЮТ. Так как использование формальных структур является единственным средством для выражения понятий и оперирования с ними в процессе коммуникации, язык, также как и другие коммуникационные системы, оказывается по необходимости метонимией" [19, с. 42]. Однако данное утверждение вызывает ряд вопросов. Если мы, предельно упрощая ситуацию, рассмотрим два соответствия: между какой-либо цифрой и обозначаемым ей числом (например, цифрой 5 и числом "пять") и между огнем и Гефестом в классическом фрагменте из Гомера, приводимом как образец метонимии в античных пособиях по риторике (Но утробы, пронзив, над пылавшим огнем (в греческом тексте - Гефестом. - В.Г.) обращали3) (см. об этом: [20, с. 59]) или между посетителем "Макдональдса" и бутербродом с ветчиной в ставшем уже классическим примере Лакоффа The ham sandwich is waiting for his check (Бутерброд с ветчиной ждет свой счет) [1, с. 35], мы можем заметить существенное отличие между этими соответствиями. Безусловно, цифра 5 выступает здесь как знак понятия "пять"
3 Пер. Н.И. Гнедича. В греческом тексте: алкауууа 6' ар' á^neípavxeg úneípe/ov 'Hipaíaxoio (Hom., II., 2, 426).
так же как бутерброд с ветчиной является знаком ожидающего счета посетителя. Однако в отличие от цифры 5 бутерброд с ветчиной не только имеет специфическую форму, за ним стоит и вполне конкретный набор культурных смыслов: мы знаем, что это пища, которую мы можем купить в определенных местах, что она, может быть, не слишком полезна для нашего здоровья и т.д. Другими словами, мы знаем, как взаимодействовать с этим объектом, в каких культурных контекстах он появляется. Если опираться на прототипические образцы, наличие у знака подобных культурных смыслов является необходимым условием для метонимии, поэтому утверждение Ковечеша и Раддена выглядит как неоправданное расширение границ термина.
Итак, говоря о когнитивных основаниях метонимии, я буду иметь в виду прототипические образцы наподобие бутерброда с ветчиной и ожидающего счета посетителя и дистанцироваться от расширений значения понятия, аналогичных приведенному выше. В указанных границах обычный взгляд на когнитивную функцию метонимии выглядит следующим образом: благодаря метонимии одна концептуальная структура выступает посредником, проводником при движении познающего интеллекта к другой концептуальной структуре в рамках единой концептуальной области, что отличает метонимию от метафоры, имеющей дело с различными концептуальными областями4. Однако здесь возникает естественный вопрос о цели такого посредничества. Несколько упрощая ситуацию, его можно сформулировать следующим образом: если референт высказывания может быть обозначен непосредственно, то в чем когнитивный смысл осуществляемой посредством метонимии опосредованной референции, какое познавательное значение она имеет? Действительно, если в случае концептуальной метафоры проекции связей между категориями базового уровня на абстрактные категории считаются основным способом описания абстрактного пласта в языке [5, с. 3] (так, движение (во) времени описывается как перемещение в пространстве: день экзамена стремительно приближался; мы шли к этому много лет и т.д.), то в случае метонимии такой тезис о соотношении области-источника и области-цели неверен: в частности, мы можем прямо назвать посетителя "Макдональдса", не используя для этого бутерброд с ветчиной, или
4 См.: [21; 1; 22; 10, с. 269-275]. Различные авторы используют здесь различную терминологию (domain, domaim matrix, Idealized Cognitive Model), однако эти терминологические различия не имеют существенного значения для данной статьи.
сказать "Он любит читать романы Толстого" вместо "Он любит читать Толстого". Можно говорить о языковой мотивации использования метонимии в данных контекстах, но ее когнитивная функция здесь, по крайней мере, неочевидна.
Мне удалось найти лишь два возможных варианта ответа на поставленный выше вопрос среди когнитивных лингвистов. Один из них состоит в том, что метонимия дает возможность сфокусировать внимание на наиболее важных элементах целого (иллюстрация, предложенная Лакоффом и Джонсоном: There are a lot of good heads in the university (В этом университете много светлых голов) [1, c. 36], - интеллект, традиционно локализуемый в голове, является определяющей характеристикой человека в данном контексте); другой - в том, что метонимия обеспечивает доступ к менее заметным областям семантической структуры с помощью более заметных [23, c. 74], ср. [4, c. 77]. Обе интерпретации оставляют много вопросов. Действительно, рассмотрим приводимое Лакоффом предложение Washingto
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.