ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ мысли
Мировоззрение русского земледельца в романной прозе И.С. Тургенева1
С. А. НИКОЛЬСКИЙ
"Записки охотника" И.С. Тургенева ввели в русский культурный контекст новый предмет - мировоззрение земледельцев (как крестьян, так и помещиков) середины XIX в. со всеми его характерными чертами: расколотостью на патриархальное и европеизированное; ориентированностью на внешнюю природу и вниманием к внутренней природе, страстям человека; предпочтением эмоционально-чувственного начала и принижением начала рационального; житейски-спокойным приятием (крестьянином, прежде всего) идеи и самого факта смерти; и, наконец, отсутствием боязни потустороннего мира, верой в связь земного и загробного.
Однако уже с середины 1850-х гг. Тургенев четко разграничивает мировоззрение крестьянское и к тому времени значительно изменившееся помещичье. Объясняется это, прежде всего, несопоставимо большей (в сравнении с XVIII в.) насыщенностью жизни сельского дворянства, пережитыми страной событиями, активными контактами с Европой. В романной прозе Тургенева существенно расширяется прежний, преимущественно деревенский, контекст действия. События разворачиваются в городе, переносятся за границу. Этому, безусловно, способствовали и новые тенденции в европейской культуре, потребителем, а отчасти и творцом которой, была наша страна. С другой стороны, общие процессы либерализации и демократизации российской жизни (ряд социальных реформ, надвигающаяся отмена крепостного права) способствовали активному становлению русского помещичьего мировоззрения.
Особенной приметой романного творчества Тургенева стало также то, что на место центрального героя произведения вместо крестьянина и помещика ставится новый, как правило, молодой человек, причем не всегда помещик, но разночинец, полукровка, маргинал.
Все это, однако, не означает, что размышления Тургенева о мировоззрении русского земледельца, которые обнаруживались в написанных ранее произведениях, пре-
1 Статья подготовлена в рамках проекта РГНФ 08-03-00308а и является продолжением статей "Ми-росознание русского земледельца в отечественной философии и классической литературе второй половины XIX - начала XX веков". "Вопросы философии". 2005. № 5 (в соавторстве) и "Миросознание русского земледельца в русской литературе XIX столетия: горестно-обнадеживающий взгляд Чехова". "Вопросы философии". 2007. № 7.
© Никольский С.А., 2008 г.
рываются. Аграрное мировоззрение этого периода пока еще не претерпело коренных
ломок, его новые ориентации, ценности и смыслы только начинают складываться.
2
Своим романным циклом И.С. Тургенев достиг новых высот в развитии отечественной духовной культуры. Так, он первым начал искать развернутый ответ на вопрос, от решения которого зависела судьба страны: как возможно позитивное преобразование действительности, "когда в России появятся настоящие люди"3? Следует признать, что тургеневские поиски ответа не ограничивались кругом людей, имевших непосредственное отношение к земледелию. По этой причине анализ мировоззрения тех персонажей, что к аграрной сфере имели лишь опосредованное отношение, также необходим, поскольку своим рождением, воспитанием или родством они связаны с деревенской средой, в той или иной степени выражают строй мыслей ее коренных представителей.
* * *
В галерее создававшихся Тургеневым на протяжении более чем двадцати лет персонажей, нацеленных на позитивное дело, первое место принадлежит Дмитрию Николаевичу Рудину - герою одноименного романа. Уже первый значимый диалог романа затрагивает главную тему - отношение к делу. Речь идет о статье, в связи с которой Рудин отстаивает важность "знания основных законов, начал жизни", без чего "нет почвы, на которой он (человек. - С.Н.) стоит твердо" и, стало быть, нет и самого дела. Оппонент Рудина - Пигасов, из тех, кто собственно и занят делом, настаивает: я практический человек, мне факты подавай4. Но фактов нет. И в ответ на слова о "почве", Пигасов заявляет: "Честь и место!", тем самым выражая сомнение: а найдется ли для Рудина место на родной земле и будет ли его дело достойным? И здесь, пожалуй, скрыта центральная идея романа - у героя не только нет "дела жизни", но он и не способен к нему.
В дополнение к сказанному, остановлюсь на важном для Рудина понятии "почвы", которую он вроде бы знает и понимает, но которой в реальности ничего не соответствует. Поэтому в финале романа, в подводящем жизненные итоги разговоре Рудина с Лежневым, герой признается: "Строить я никогда ничего не умел; да и мудрено, брат, строить, когда и почвы-то под ногами нету, когда самому приходится собственный свой фундамент создавать!"5
Несет ли за это ответственность сам Рудин? Думаю, да. Впрочем, мое мнение отлично от позиции литературоведа А. Ботюто, который полагал, что Тургенев изображает Рудина "без вины виноватым". "Инициатива его подавлена именно обстоятельствами. Она гаснет в обессиливающей атмосфере тупости, инертности, казенного бессердечия и затхлой бездуховности, царящих в матеро-косной дворянско-помещичьей и чиновно-бюрократической среде"6. Такая позиция - не "новодел" советского времени. Свое начало она берет от Н.А. Добролюбова, который, объясняя причины невозмож-
2 Между романами Тургенева несомненно существует внутренняя связь: каждый последующий органично, подробно, полемически продолжает и развивает тематику, идеи предыдущего. Историческая первичность тургеневской романной эпопеи, предваряющая создание национальной картины жизни в "Войне и мире" Л.Н. Толстого, представляется мне фактом бесспорным, хотя до сих пор не замечаемым исследователями тургеневского творчества.
3 Формулировку этого вопроса мы находим в романе "Накануне", причем вложена она в уста Шубина и Увара Ивановича - персонажей, ведущих философскую линию произведения, и повторяется дважды: стало быть, автор подчеркивает ее принципиальную важность.
4 Тургенев И.С. Собрание сочинений в 12 т. М., 1976. Т. 2. С. 28-31.
5 Там же. С. 117.
6 Там же. С. 293-294.
ности появления русского Инсарова, винит порядок русской жизни, который нельзя "прошибить" "постепенством" малых дел.
Однако "среда" виновата не во всем. Вспомним хотя бы заключительное "предприятие" Рудина - превращение реки К...ой губернии в судоходную. "...Мы наняли работников... ну, и приступили. Но тут встретились различные препятствия. Во-первых, владельцы мельниц никак не хотели понять нас, да сверх того мы с водой без машины справиться не могли, а на машину не хватило денег"8. Отсутствием практического расчета отличаются и другие начинания героя.
В оценке образа Рудина я также расхожусь и с позицией известного литературоведа Ю.В. Лебедева, прежде всего в его трактовке недостаточной цельности героя -следствия европейского влияния: на Западе "рациональный, умозрительный элемент развивается в ущерб непосредственным и неразложимым сердечным движениям. Самодовольный и самодовлеющий ум уничтожает полноту восприятия мира в его много-цветности, в его божественной гармонии"9. Впрочем, - продолжает Лебедев, - "мы чувствуем, что не все погублено в душе Рудина холодным аналитическим умом". И, в качестве позитивного примера, Лебедев указывает на "речной" проект10. Позиция Лебедева странна хотя бы потому, что компетентный исследователь не замечает тургеневской иронии по поводу "речного" проекта и пытается всерьез говорить об ущербности "чрезмерного рационализма" европейской цивилизации.
Сказанное никак не меняет того обстоятельства, что в созданной Тургеневым галерее образов, с помощью которых он ищет ответ на вопрос о позитивном преобразовании России, у Рудина есть свое законное место. Писатель отмечает характерный для героя ораторский талант, его способность зажигать аудиторию. К тому же он честен и трезво оценивает свои недостатки. Суждение о Рудине автора дополняется мнением делового человека и хозяина Михаила Михайловича Лежнева (типаж этот, кстати, чем дальше, тем больше будет набирать силу и в творчестве Тургенева, и вообще в русской литературе. - С.Н.): "...Он не сделает сам ничего именно потому, что в нем натуры, крови нет; но кто вправе сказать, что он не принесет, не принес уже пользы? ...Несчастье Рудина состоит в том, что он России не знает"11. Если бы только в этом одном было дело!
* * *
Новым поворотом в ответе на вопрос о появлении "настоящих людей" стал роман "Дворянское гнездо". Образом Лаврецкого Тургенев открыл в русской литературе тему частной жизни не "лишнего", а "уместного", образованного, рационального, нравственного и, что особенно важно, хозяйственно успешного человека. Отмечу важную черту, объединяющую Рудина и Лаврецкого: и тот и другой воспитаны на западных образцах. На этом же основании позже к ним примкнут Берсенев и Шубин ("Накануне"), Литвинов ("Дым"), Соломин ("Новь"). О хозяйственных успехах героя "Дворянского гнезда" можно судить по замечанию Тургенева: спустя много лет Лаврецкий "сделался действительно хорошим хозяином, действительно выучился пахать землю и трудился не для одного себя; он, насколько мог, обеспечил и упрочил быт своих крестьян"12.
7 Добролюбов H.A. Избранное. М., 1985. С. 378.
8 Тургенев И.С. Ук. изд. С. 120.
9 Лебедев Ю. Жизнь Тургенева. М., 2006. С. 303.
10 Там же. С. 304-305.
11 Тургенев И.С. Ук. изд. С. 109-110.
12 Там же. С. 282.
В романной прозе Тургенева не всегда можно найти прямые выходы на ранее выделенные мной темы связи земледельца с природой, его отношений с общиной, усадьбой, городом, властью, церковью. И все же анализ мировоззрения персонажей тургеневских романов дает новое измерение этим темам: едва ли не самым значимым в мировоззренческой позиции образованного и рационального Лаврецкого является то, что она никак не стыкуется с образчиками традиционно-помещичьего мировоззрения. Таких образчиков полным-полно, например, у преуспевающего камер-юнкера Владимира Паншина, для которого, по его собственному признанию, "легкость и смелость" в жизни - первое дело. В ряд с Паншиным встает и законная супруга Лаврецкого -Варвара Павловна, образ которой перекликается с более поздней чеховской ф
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.