ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 3, с. 62-66
РЕЦЕНЗИИ
НА ПЕРЕЛОМЕ: ОБРАЗ РОССИИ, ПРОШЛОЙ И СОВРЕМЕННОЙ, В КУЛЬТУРЕ, ЛИТЕРАТУРЕ ЕВРОПЫ И АМЕРИКИ (КОНЕЦ ХХ-НАЧАЛО XXI вв.)
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР В.Б. ЗЕМСКОВ М.: НОВЫЙ ХРОНОГРАФ, 2011. 694 с.
О восприятии России и русских в той или иной зарубежной культуре написано немало как в отечественной науке, так и в зарубежной. Вместе с тем рецензируемый коллективный труд носит новаторский характер, впервые представляя широкую панораму восприятия России в ряде ключевых европейских и американских культур. В центре внимания его авторов - имагологическая рецепция и репрезентация современной России и русских (естественно, в соотнесении с прошлым) на новейшем, переломном этапе перехода от советского к постсоветскому периоду, т.е., со всеми особенностями сложного исторического пути к демократическому обществу. Даже если в том или ином разделе книги не говорится о современности, все равно: общий "фокус" зрения авторов именно таков.
Труд изначально задумывался как многоаспектный, носящий одновременно теоретический, историко-литературный и фактологический характер, и эта установка выдерживалась как в общем составе книги, так и в отдельных статьях.
Теоретическая установка труда реализована во вводной статье В.Б. Земскова "Россия на переломе". Имагология рассматривается им как особая область знания и сознания, связанная с древнейшими, архаическими истоками; это специфический и универсальный вид культуротворчества и культуроразличения, сопровождающий человечество на всем пути его развития. Она имеет междисциплинарный, интегральный и диффузный характер, будучи переплетенной со всей обширной жизнью этносов, наций, народов, с их историей, культурой, образом жизни, экономически-хозяйственной деятельностью, природно-географи-ческими условиями, отношениями с ближними и дальними соседями и т.д. Имагология вырабатывает особые разновидности имагологического инструментария - стереотипы, специфические образы, имиджи. Если стереотипы - это устойчивые негативные или позитивные характеристики мифологического свойства, восходящие к этнокультурному различению, то есть к родопле-менной древности, то имиджи - принадлежность
культуры ХХ-ХХ1 вв., которые создаются в СМИ и имеют отчетливо выраженный идеологический и политический характер. Автор показывает, как эти элементы функционируют применительно к России на переломном этапе ее перехода от советского к постсоветскому периоду. В сущности, имагология в своем пределе устремлена к воссозданию целостного образа бытия отдельных исторических субъектов, и в итоге - образа всего бытия в его целостности.
Значение имагологии быстро нарастает в эпоху глобализации, развития новых СМИ; при этом не утрачивая своей устремленности к целостности, она в то же время обретает все более дифференцированный характер, вырабатывает на основе новых технологий (особенно интернета) новые инструменты рецепции и репрезентации, умножающие способы взаимовидения народов.
Историко-литературная установка коллективного труда состоит в том, что образы России всегда рассматриваются в глубоком диахроническом плане, начиная с самых истоков формирования рецепции России в той или иной культуре, а затем прослеживается их развитие вплоть до современности. Наконец, безусловна чисто фактологическая ценность труда. Это, с одной стороны, обилие интересного материала, подчас редкого и до сих пор не изучавшегося, какого не найти в академических историях литератур; и, с другой, - выявленные на основе этих материалов имагологические стереотипы, образы и имиджи, на каркасе которых выстраивается образ России и русских в отдельно взятой культуре.
Отметим, что все без исключения авторы сумели подняться над конкретным материалом, чтобы придти к обобщениям, касающимся в том числе проблем изучения имагологии в целом. Панорамное видение, характерное для труда, создает возможности для сопоставления сложившихся образов и стереотипов и, тем самым, для выявления специфики рецепции в каждой отдельно взятой культуре, что, в свою очередь, позволяет понять некоторые закономерности в
имагологическом восприятии России. В качестве конкретных объектов для исследования фигурируют культуры следующих стран: Франция (автор Т.В. Балашова), Германия (авторы Т.В. Кудрявцева, А.А. Панов), Англия (Т.Н. Красавченко), Польша (А.Б. Базилевский), Сербия (М.Л. Кара-сева), США (О.Ю. Панова), Канада (О.Е. Фалков-ски), страны Латинской Америки (А.Ф. Кофман). Представленный в книге материал достаточно широк и репрезентативен для того, чтобы делать выводы и подводить итоги.
В каждой культуре в отношении к России имеются специфические точки притяжения или отторжения: так, поляки не могут забыть разделы Польши и события Второй мировой войны; североамериканцы и англичане не избыли из памяти напряженное противостояние с Советским Союзом в "холодной войне"; напротив, сербы обостренно чувствуют свою славянскую общность с русскими; французы помнят давние и глубокие культурные связи с Россией; немцы ощущают общность исторического развития двух стран в XX в. и болезненно переживают чувство вины за гитлеризм; для канадцев точкой соприкосновения и взаимопонимания с Россией становится многозначное природное и культурное понятие "Север"; латиноамериканская интеллигенция испытывала особое притяжение к Советскому Союзу в силу ярко выраженной утопической составляющей латиноамериканских культур, враждебному отношению к экспансионизму США, а также благодаря мощному левому движению, и потому здесь очень болезненно отнеслись к крушению СССР.
Как отмечается во многих статьях, наряду с этими, специфическими, имелся еще один, общий для всех культур фактор формирования има-гологических образов России - а именно, классическая русская культура, особенно литература, в лоне которой были созданы те образы, мифологемы, которые закрепились в зарубежной культуре. Речь идет о многочисленных стереотипах, таких, как "таинственная русская душа", "мистическая" особость русской цивилизации, соединившей восточный и западный культурные миры, отсутствие "чувства меры" в душевных движениях и в моделях поведения русского человека, сочетание "варварства" и душевной утонченности, способность к масштабным деяниям и бездеятельность, покорность и бунтарство, презрение к материальному и разгул современной олигархии, фатализм и истовая религиозность. Эти многозначные характеристики, воспринятые в инокультурной среде, легко поддаются как позитивной, так и негативной реинтерпретации, в зависимости от субъективного отношения автора или "заказа".
Статья, посвященная Германии - под названием "Вековые контрапункты: образ России в коллективном сознании германского этноса (на материале немецкой поэзии)" (Т.В. Кудрявцева), по праву стоит на первом месте в разделе "Европа", поскольку связь России с Германией самая давняя и сложная, что дает основание автору статьи заглянуть в средневековые свидетельства о "рюсах", которые упоминаются в стихах Тан-гейзера. Немцу принадлежит первая на Западе книга о России ("Записки о московских делах" барона Герберштейна, 1549). Первым западноевропейским другом России был поэт XVII века, автор сонета, обращенного к Москве, Пауль Флеминг. И, наконец, образ России в Германии формировался именно в поэзии и получил в ней свое отражение. Среди многих поэтов, обращавшихся к России, в статье упоминаются Гердер (ему принадлежит идея о "молодости" России и ее большом будущем), Шиллер, Гельдерлин, восхвалявший в "Гиперионе" русских воинов, союзников в борьбе с турками, Рильке, создавший образ "духовной России" на рубеже Х1Х-ХХ вв. После Второй мировой войны, самого трагического периода истории двух стран, развитие событий привело к добровольному уходу Советского Союза из его зоны оккупации, что открыло дорогу к новому осмыслению произошедшего и налаживанию культурно-экономического взаимодействия. Всё это получило активное отражение в поэзии. Несомненный интерес представляют материалы опроса поэтов, проведенного автором. Заключительный раздел статьи посвящен современным немецким поэтам. Сборник стихов Карла Вольфа "С Востока роскошь. Незавершенное из России" (2003) примечателен и признанием очарованности Россией, и ее отторжением, а в итоге позитивным отображением того, что признается "другим", "непохожим".
Восприятие России в Германии дополняется содержательной статьей А.А. Панова "Образ России в современной немецкой прозе". В ней рассматривается несколько романов, начиная с "Траектории краба" (2002) нобелевского лауреата Гюнтера Грасса о трагическом эпизоде конца войны - потоплении корабля советской подводной лодкой, на котором были не только фашисты, но и беженцы с более чем четырьмя тысячами детей. История рассказана от лица одного из спасенных, родившегося на том корабле.
Россию "на переломе" немцы познавали заново, чему свидетельство - возрождение жанра книг о путешествиях, с которых начиналось знакомство со страной в прошедшие столетия, жанр, ставший самым распространенным в зарубежных
литературах постсоветского времени. И хотя чаще всего в них описывается тяжелая жизнь народа на фоне красот природы, иногда можно встретить привычные гротескные преувеличения о русском пьянстве, грязи и т.п., есть в них и неожиданные открытия. Немецкий писатель Вольфганг Бюшер, автор книги "Берлин-Москва. Путешествие пешком" (2003), после всего увиденного на вопрос, что он думает о России, неожиданно для себя, отвечает: "Я люблю Россию". Движение в противоположном направлении описано в книге Томаса Рота, пересекшего Россию от Берингова пролива до Калининграда и пораженного масштабом страны. В книге "Русский дневник. Путешествие от чукчей до Красной площади" (2002) он задается вопросом, что стали бы делать немцы, если бы им удалось войти в Москву: ведь за ней Россия только начинается.
Особые историко-культурные и литературные отношения всегда связывали Россию и Францию, страну двух великих революций, потрясших "короны и мир". Так, например, во Франции русская революция 1917 г. поначалу представлялась как продолжение французской 1789 г., но в итоге и
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.