ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 6, с. 3-11
О ПРОЦЕССАХ СИНТАКСИЧЕСКОЙ КОМПРЕССИИ В СОВРЕМЕННЫХ СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКАХ © 2012 г. Б. Ю. Норман (Белоруссия)
Процесс синтаксической компрессии, с формальной стороны, это сокращение фразы, а по сути -уплотнение информации. Компрессия происходит по определенным моделям, образцы которых, на материале русского, болгарского, польского языков, приводятся в статье.
Generally speaking, the syntactic compression is a reduction of a phrase; however, more to the point, it is a way to pack information. Such a process follows certain patterns, examples of which - in Russian, Bulgarian, and Polish - are given in the paper.
Ключевые слова: компрессия, разговорная речь, синтаксическая структура, преобразование, динамическая грамматика.
Key words: compression, spoken language, syntactic structure, transformation, dynamic grammar.
Изучение синтаксиса разговорной речи имеет уже давние традиции.
Ш. Балли писал в своей "Французской стилистике", вышедшей первым изданием в 1909 году: «Было бы весьма странно, если бы разговорный язык не обладал особым синтаксисом, действительно, с этой точки зрения он представляет целый ряд особенностей, которые столь же интересны, сколь мало изучены. Разговорный синтаксис не изучают главным образом потому, что не считают его достойным внимания; от него старательно отгораживаются под тем предлогом, что в нем всё "неправильно"...» [1, с. 352]. Вместе с тем трудно отрицать, что для современной эпохи разговорная речь - та сфера, в которой "вызревают" и формируются явления, наиболее значимые для развития языка в целом.
Поэтому лингвистически столь ценны детальные исследования живого непосредственного общения в естественной для человека речевой среде. Применительно к русскому языку это труды Н.Ю. Шведовой, М.В. Панова, Е.А. Земской, О.А. Лаптевой, А.А. Никольского, О.Б. Сироти-ниной и ее саратовских коллег, социолингвистические исследования Л.П. Крысина, М.В. Китайгородской, Н.Н. Розановой и др.; в последнее время - работы по "естественной письменной речи" Н.Д. Голева, Н.Б. Лебедевой и др. Во многих из этих штудий затрагиваются именно вопросы грамматического строения текста.
В данном случае мы обратим внимание на тот аспект грамматики, который можно было бы назвать "динамическим". Речь пойдет о фактах сокращения поверхностно-синтаксической
структуры высказывания при одновременном усложнении, "уплотнении" информации, содержащейся в этом высказывании. Эти процессы, чрезвычайно характерные для синтаксиса современных славянских языков, получают в лингвистике разные названия: компрессия, стяжение, сжатие, сгущение, свертывание, конденсация, универбация и т.п. Фактически речь идет о латентных, скрытых процессах, протекающих в сознании говорящего. На выходе же эти "упакованные", сжатые смысловые конфигурации принимают вид элементарных синтагм - объективных, релятивных или атрибутивных. Причем им свойственно "узуализироваться", легализоваться в сознании носителя языка настолько, что у того даже не возникает необходимости "расшифровывать" их, восстанавливать их деривационную историю. Таким вопросом может задаться только лингвист (см.: [2, с. 143-145]; [3, с. 16-19]; [4]; [5] и др.).
В частности, если обратиться к материалу русского языка, то мы убедимся, что определительные словосочетания типа пригородные кассы, властные структуры, докторский совет, третьи страны, пушкинская Москва, текущие документы, критические дни, маршрутное такси, отчетливые слова, сетевой журнал и т.д. нуждаются, с лингвистических позиций, в довольно сложном истолковании.
Так, слово пригородный в своем прямом значении - это 'находящийся в непосредственной близости от города': пригородная станция. Но пригородный поезд означает не 'поезд, находящийся вблизи от города', а 'поезд, следующий до
станций, находящихся недалеко от города'. Это значение, кстати, уже фиксируется толковыми словарями в качестве отдельного, переносного. А сочетание пригородные кассы означает не 'кассы, находящиеся вблизи от города', а 'кассы, продающие билеты на поезда, следующие до станций, находящихся вблизи от города'. Если же вдруг про какого-то человека скажут, что он -пригородный кассир, то это значит, что он работает в кассе, которая продает билеты на поезда, следующие до станций, находящихся недалеко от города... Мы видим, как на каждом очередном этапе значение слова пригородный усложняется, "впитывает" в себя предыдущие шаги семантико-синтаксической деривации.
Можно было бы предположить, что все дело тут в широте семантики относительных прилагательных. Это известная лингвистическая проблема: предельно обобщенный характер значения позволяет относительному прилагательному (вместе с опорным словом) «лишь "намекать" на смысл связи между предметами - и мало ли в каком направлении может конкретизоваться этот смысл в зависимости от условий контекста, речевой ситуации» [6, с. 72]. Но возникает вопрос: если мы определим пригородный максимально широко, как 'имеющий отношение к пригороду', будет ли этого достаточно в реальных речевых ситуациях? Сможем ли мы понять разницу между пригородная (станция) и пригородная (касса)? Согласимся ли мы с тем объяснением, что пригородная касса - это 'касса, имеющая отношение к пригороду'? По-видимому, нет: нам необходимо учитывать деривационную историю каждого из этих словосочетаний.
Кроме того, синтаксическое стяжение охватывает ведь самые разнообразные конструкции, не только с относительными прилагательными. В частности, интерес представляют в русском языке сочетания глагола с существительным, типа остановиться на светофоре, дружить против учителя, остаться на хозяйстве, ходить на знаменитостей, выйти на министра, выиграть Европу (в смысле: 'первенство Европы'), ужинать девушку (ср. фразу из анекдота: "Кто девушку ужинает, тот ее и танцует") и т.п. Они, конечно, могут "царапать" слух или взгляд, и под некоторым углом зрения представляют собой нарушения литературной нормы. Но, по сути, возвращаясь к началу статьи, можно трактовать эти факты как проявления новых норм, входящих в нашу жизнь через разговорную речь. И во всех случаях перед нами - результат перестройки синтаксической структуры, который кратко можно охарактеризовать как компрессию.
Откуда, например, взялось в русском языке словосочетание выйти на министра (или на ректора, на президента и т.п.)? Можно предположить, что оно восходит к более полному выражению в поисках решения выйти на путь, который приведет к министру.
Аналогичным образом, через возведение к синтаксическому прототипу, мы вправе истолковывать и субстантивные сочетания вроде курсы квалификации (из курсы повышения квалификации), результаты в мужском молоте (из результаты соревнований по метанию молота среди мужчин), крем после бритья (из крем для употребления после бритья), шуба в пол (из шуба такой длины, что ее полы упираются в пол) и т.п.
Синтаксическое стяжение ни в коем случае нельзя сводить к эллипсису. Эллипсис - опущение в речи словоформы, легко восстанавливаемой из контекста (словесного или бытового). Компрессия же подразумевает внутреннюю перестройку синтаксической структуры, при которой какая-то словоформа передвигается из первоначально предназначенной для нее позиции в иную позицию, какая-то меняет свою частеречную природу, ну, а какая-то может и вовсе исчезнуть, поглотиться своими соседями. В итоге формальное упрощение есть, по сути дела, сгущение, уплотнение информации в единице текста.
Семантико-синтаксические преобразования, ведущие к формальному сокращению структуры высказывания, не сразу были признаны объектом грамматической науки. Еще А.М. Пешковский считал сочетания типа окно напротив "исключительным" случаем [7, с. 339]. Однако по мере того, как внимание лингвистов смещалось от обоснования и установления норм литературного языка к описанию живой разговорной речи, подобные факты все чаще становились предметом исследования (см. [8, с. 74-94]; [9, с. 91-92]; [10, с. 185-186, 195-199 и др.]; [11, с. 144-147, 227232 и др.]). Особую значимость динамический аспект грамматики приобретает в наши дни, когда усиливается взаимовлияние и взаимопроникновение языковых стилей и жанров.
Конечно, именно разговорная речь является первоисточником, наиболее естественной средой и иррадиирующим центром таких процессов. Здесь, с одной стороны, особенно важна экономия речевых усилий (а также времени). С другой стороны, сопутствующие факторы (такие, как известные личности собеседников, обстановка общения, жестикуляция и мимика и т.п.) сводят к минимуму опасность коммуникативной неудачи.
Проявлением синтаксической компрессии может быть не только нетипичная сочетаемость лексем, но и развитие у слов вторичных, переносных значений. Со временем эти окказиональные сдвиги в значениях могут кодифицироваться и закрепляться в словарях. Например, у слова химия в [12] зафиксированы следующие значения (иллюстративный материал опустим): 1. Научная дисциплина (область естествознания), изучающая вещества, их состав, строение, свойства и взаимные превращения... || Учебный предмет, излагающий основы этой дисциплины. 2. Разг. Учебник по этому предмету. 3. Качественный состав чего-либо. 4. Отрасль химической промышленности. 5. Разг. Химические препараты (обычно как удобрения или отходы производства); химические методы (лечения, обработки и т.п.). || То, что выглядит искусственным, неестественным, синтетическим; синтетика. 6. Разг. Химическая завивка. 7. Разг. Уловки, хитрости, жульничество.
В большинстве случаев "синтаксическое" происхождение новых значений самоочевидно и не требует доказательств; эти значения возникают на основе атрибутивных словосочетаний, как-то: учебник по химии ^ химия, химическая промышленность ^ химия, химические препараты ^ химия, химическая завивка ^ химия и т.п.
Обратим также внимание на то, что значительная часть приведенных в словарной статье толкований сопровождается пометой "Разг.". И этот список не закрыт; новые значения на синтаксической основе возникают постоянно, ср. еще химия 'наказание по уголовным делам, представля
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.