ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
Онтология Максима Исповедника: трансформация античной парадигмы
В. В. ПЕТРОВ
Чтение текстов Максима Исповедника (ок. 580-662) - не только защитника православия и ортодоксального богослова, но и оригинального христианского платоника -позволяет сделать вывод о существенной трансформации классической онтологической парадигмы, совершавшейся в его эпоху и во многом при его непосредственном участии. Иное смысловое наполнение получают такие базовые термины, как "природа", "сущность", "логос". Вводятся новые понятия, отсутствовавшие прежде (например, "ипостась"). Как будет показано ниже, в некоторых случаях Максим пытается выработать новый философский язык для описания реальности. Статике классической родовидовой парадигмы он предпочитает динамизм рассмотрения в терминах "природы" и множества ее изменчивых актуализаций, которые он именует "тропоса-ми существования".
Изменения понятийной системы являются признаком смены онтологической перспективы, симптомом того, что прежняя (античная) концептуальная схема перестала работать, и предпринимаются попытки перехода к новой парадигме. В настоящей статье анализируются некоторые моменты этого перехода.
Максим не был инициатором терминологической трансформации, но продолжал тенденцию, фиксируемую уже у его предшественников. Понятийная система, методология и сама его мысль сформированы современными ему христологическими дебатами, а также уже ставшими к его времени достоянием прошлого тринитарными спорами. Любое теоретизирование для него есть богословствование. Поэтому, даже рассуждая о тварном мире, Максим задействует наработанные в христологической полемике понятия и принципы, всегда помня о различении природы и ипостаси, ипо-стасном соединении природ, при котором они сохраняют нераздельность и неслиян-ность, взаимопроникают, обмениваясь свойствами, но сохраняя при этом неизменным свой логос, и пр. Понять его рассуждения можно, только понимая используемые им термины. Рассмотрим важнейшие из них.
Трансформация понятийной системы классической философии затрагивает, к примеру, содержание понятия "природа" (фиоц). Для предшественников Максима был важен вопрос о том, какую человеческую природу воспринял Бог Слово при воплощении - общую или частную. Ряд богословов (в числе которых были Григорий Нисский1
© Петров В.В., 2008 г. 6 Вопросы философии, № 2
и Иоанн Филопон2) утверждали, что Христос при воплощении воспринял индивидуальную или частную человеческую природу. Их оппоненты (среди которых был и Григорий Богослов) отвечали, что в этом случае и спасению подвергся не весь человеческий род: "что не воспринято, то не исцелено". Памятуя об этом, Максим, говоря о человеческой природе, весьма аккуратен в выборе терминов.
Природа как "общее". В системе Исповедника "природа" за редкими исключениями отсылает к понятиям "общее-целое, универсальное" (ка0о^ои), "общее, имеющееся во многих" (к0lv0v); она соотносится с понятиями "род" (у^о<^), "вид" (е15о<^), "сущность" (оЪЫа), которые тоже являются общими.
Общая "человеческая природа" есть сущность как бытие вообще (не только бытие человеком) плюс определенный набор "природных признаков". Это, как определил их Порфирий в своем «Введении в "Категории" Аристотеля», - "телесность", "одушевленность", "наделенность ощущением", "разумность", "смертность". Общая человеческая природа актуализируется только в индивидах, ипостасях (нумерически разных людях - Петре, Павле). В этом случае она ограничивается и очерчивается уже не только природными (= видовыми, сущностными) признаками (смертный, разумный), но также и ипостасными (индивидуальными) признаками (курносый, высокий). Для Максима нет актуально существующей безыпостасной природы, т.е. видовой природы самой по себе, не актуализированной в некоем конкретном индивиде. При этом в каждой отдельной ипостаси присутствует вся природа целиком, и Петр не меньше и не больше "человек", чем Павел.
Итак, когда Максим говорит о человеческой "природе", это всегда общая родовая природа, сама по себе имеющаяся только потенциально, и актуально реализующаяся в индивидах.
"Ипостась" как единичное. Индивидуальную тварную природу Максим вслед за своими предшественниками, христианскими богословами, называет ипостасью. Он никогда не именует ее частной или индивидуальной природой, как это делали античные философы, ибо подобное словоупотребление было скомпрометировано в его глазах оппонентами в христологических спорах. В свое время Василий Великий предпочел дать собственное онтологическое наименование Лицу Троицы, закрепив за личным божественным бытием термин "ипостась", а термин "природа" оставив за общей божественной сущностью. Так и Максим ограничивает значение термина "природа", понимая под ней преимущественно видовую сущность, и лишь в редких случаях - индивидуальную. А то, что Аристотель называл "первой сущностью", Максим почти всегда называет "ипостасью" (и редко - индивидом (б^хоцо^)).
При этом как нет безыпостасных природ, т.е. природ, не реализовавшихся актуально, так и ипостась невозможна без природы. Ипостась всегда есть проявление какой-либо общей природы (сущности), она всегда "восуществлена" ^ оЪ<л^)3.
Проблема философского описания единичного. Античная онтология оперирует общими понятиями, родами и видами. Текучее бытие чувственно воспринимаемых и составных существ не улавливается понятийной сетью. Согласно Платону, это область несущего, она подлежит "мнению", но никак не "рассуждению" или умному постижению. Понятийный аппарат, унаследованный от античной классики, не приспособлен для описания уникальных событий и индивидов. В полной мере эти сложности ощутил Максим Исповедник при определении "ипостаси". В попытках описать единичную природу он пробует разные подходы. При этом он дает понять, что терминология философов и богословов различается: "Согласно философам, ипостась - это сущность со [своими] особенностями. А согласно Отцам - это каждый человек в отдельности, отличающийся как лицо (лроаюлгкйх;) от других людей"4.
Ипостась как "видовая природа + особенности". Помимо прочего Максим пытается идти традиционным путем, говоря, что тварная ипостась или лицо образуется при соединении видовой природы (например, "человек", "ангел", "собака") с индивидуальными (ипостасными) неотделяемыми признаками: "ипостась посредством особенных признаков очерчивает лицо"5. Так образуются "ангел Михаил", "человек Петр", "пес
Аргус". В силу определенного набора неотделяемых признаков-особенностей одни индивиды данного вида отличаются от других, а кроме того, тождественны самим себе. Ипостасные признаки устойчивы, и Петр в молодости тождествен Петру в старости. В той же работе Максим еще раз дает "логическое" определение ипостаси: "Ипостась - это то, что некоей [вещи] очерчивает и описывает общее и неописуемое как особенное, вроде, например, "такого-то" [человека]"6.
В этом случае, по аналогии с тем, как применительно к Троице различали божественную сущность и ипостаси каппадокийские отцы, и в соответствии со школьной логикой Максим представляет переход от видовой природы "человек" к ипостаси "Петр" как переход от понятия, имеющего больший объем, к понятию, имеющему меньший объем. Если объем понятия - это совокупность предметов, к которым прилагается понятие, а содержание - те признаки, которые приписываются понятию, то наложение любого признака есть сужение объема понятия, ограничение (ёе1егттайо) его.
Однако, как сказано, логика говорит только о видах и родах. С уникальными объектами - индивидами (тварными ипостасями) - она дела не имеет. Фактически тварная ипостась "Петр" характеризуется бесконечным числом признаков, и само наложение признаков на видовое понятие не образует ипостась ни онтологически, ни даже логически, ибо у нее их бесконечное число. Поэтому определение ипостаси при помощи языка логики в итоге оказывается неудовлетворительным. Максим прекрасно понимает это. В другом сочинении он подробно рассуждает о том, что человек не может рациональными методами постичь сущность отдельной вещи. Отправляясь от слов Григория Богослова о том, что дляустановления и прояснения сказываемого недостаточно перечисления его признаков', Максим замечает, что точное постижение даже и самых последних из творений превосходит силу нашей разумной деятельности.
Он говорит, что для совершенного и удовлетворительного установления объекта мысли должно установить подлежащее сказываний, т.е. перейти от перечисления окружающих сущность признаков - "телесный", "рожденный", "смертный" - к подлежащему (= к сущности), например к "человеку", "волу", "лошади". Чтобы совершенно и без изъяна определить мыслимое, должно всячески показать, что есть подлежащее предикаций, как основа, к которой все они крепятся.
Ни одно из индивидуальных сущих по своему бытию не исчерпывается совокупностью мыслимого и сказываемого относительно него. Оно всегда есть нечто иное: предикаты относятся к нему, сущее содержит их, само же никоим образом ими не содержится. Оно не "из них" и "не в них". Другими словами, единичное сущее, ипостась, субъект предикаций больше суммы своих составляющих. Оно не сводится к ним. Это оно содержит и охватывает их, но не они его. В существе своем индивид бесконечен. Интенсивная бесконечность его сущности превышает экстенсивную бесконечность предикаций, возможных относительно него.
Максим заключает, что ни один из мудрейших, верящих в логические подходы, полагающихся на "несуществующие доказательства", подойдя с логосом (т.е. рационально) к величию сущих, не сможет познать, высказать и определить сущее8. В отношении Бога и тварной ипостаси человек может знать только, что они существуют, но их сущность остается для него недостижимой.
Ипостась как "отдельное бытие". К счастью, ипостась можно определить и иначе. Как и его предшественники, Максим соотносит ипостась с аристотелевским то ка0' аЪто - тем, что существует само по себе9. Правда, в его системе, тварные вещи существуют не "сами по себе", их бытие всецело зависит от божественного попечения. Поэтому в текстах Максима эту формулу лучше переводить, как "то, ч
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.