Персональные ценности
Размышления о книге В.К. Шохина "Философия ценностей . и ранняя аксиологическая мысль"1
В. В. ВАСИЛЬЕВ
Все мы привыкли к рассуждениям о ценностях. Мы оцениваем своих новых знакомых, популярных телеведущих, прочитанные книги - мы и шагу не можем ступить, не вынося оценочных суждений. При этом мы, как правило, не задумываемся над тем, что такое ценность. Понятие это кажется чем-то самоочевидным. Но стоит поставить его под вопрос, как иллюзия самопонятности разрушается. Книга Владимира Кирилловича Шохина, о которой пойдет речь, - своего рода опыт разрушения этой иллюзии.
Опыт, надо подчеркнуть, весьма примечательный. Работа Шохина не имеет аналогов в западной историко-философской литературе, но совершенно не похожа на "первый опыт". Это новаторское, но одновременно фундаментальное исследование (основанное на работе с сотнями оригинальных текстов) сложнейшей темы - редкостное сочетание, сразу же выделяющее данную книгу на фоне других. Автор предлагает нам совершить путешествие с остановками в античной Греции, Средневековье, Новом времени и философии XIX в. В качестве бонуса предлагается древнеиндийская философия в сопоставлении с европейской мыслью. Цель путешествия в том, чтобы разобраться в истоках современной аксиологии, - философской дисциплины, насчитывающей чуть более сотни лет. В результате, однако, читатели должны осознать, что ее реальный возраст по крайней мере в двадцать два раза больше и что у нее нет двойников в неевропейских традициях.
Отрыв аксиологии XX в. от своей предыстории не остался без последствий - она так и не нашла себя, не заметив то, что надо было бы заметить и что можно было заметить уже у античных авторов. Соответственно, В.К. Шохин не ограничивается сугубо историческим рассмотрением. Он предлагает рецепт исправления классической аксиологии, избавления ее от ее бесплодного универсализма и, по сути, формулирует принципы собственной теории ценностей.
Теория эта, вкратце, заключается в следующем. Чтобы уяснить, что такое ценности, надо отличить их от других уровней значимостей - благ и предпочтений (с. 76-79).
1 Москва: Издательство Университета дружбы народов, 2006. 455 с. © Васильев В.В., 2008 г.
Они нередко смешиваются, и обыденный язык, казалось бы, способствует этому: мы готовы согласиться с тем, что все блага обладают ценностью, и что все ценности являются неким благом. Но признать "ценность" синонимом "блага" - значит допустить загадочную избыточность языка. Впрочем, совершенные синонимы - большая редкость, и едва ли в данном случае мы имеем дело именно с ними. Даже если "ценности" синонимичны "благам", в этих словах есть какие-то оттенки, и было бы неплохо разобраться в них. Автор полагает, что ценности отличаются от объективных по своей природе благ и предпочтений (менее значимых для нас, чем блага) своим сугубо субъективным измерением. Ценности - это вещи, которые существуют в субъективной плоскости, и значимы только для тех, кто ими обладает. Скажем, некая сама по себе малоинтересная музыкальная композиция значима для меня потому, что именно она звучала в романтические моменты моей жизни. Эта композиция становится ценностью для меня. В действительности вся наша жизнь - в той мере, в какой она уникальна, - соткана из таких моментов. Их устранение устранило бы саму нашу личность. И если мы после Канта, не раздумывая, утверждаем, что человеческая личность обладает абсолютной ценностью, то надо согласиться с тем, что слово "ценность" лучше всего подходит для характеристики тех уникальных моментов человеческого существования, которые, собственно говоря, и приводят к формированию личности.
Персоналистическая теория ценностей не просто декларируется автором. Она служит важным методологическим средством для реконструкции истории аксиологических учений. Фактически вся эта история рассматривается сквозь призму данной теории. Это интересный момент: безыдейное историческое повествование предполагало бы буквальное воспроизведение всех сохранившихся источников, где имеются рассуждения о ценностях, но это - бег на месте. Если же мы сжимаем историю и выбираем лишь некоторые образцовые тексты, то подобный выбор должен быть чем-то обусловлен - иначе в нем опять-таки нет никакого толку. А обусловлен он может быть лишь теорией. Чем удачнее теория, тем лучше исторический материал ложится в ее рамки. Таким образом, историческая часть книги В.К. Шохина оказывается своего рода экспериментальной площадкой для проверки достоинств его персоналистической теории.
Разумеется, даже если бы вдруг оказалось, что в прежние времена никто и никогда не рассуждал о ценностях в том ключе, в каком предлагает рассуждать о них автор, это не означало бы краха его конструкций. Но это означало бы, что он использует слово "ценность" в новом смысле, порывающем с предшествующей традицией. И хотя в этом нет ничего ужасного, старые слова все же обычно сопротивляются новым значениям, и в подобном случае лучше было бы воспользоваться совершенно новым термином. Другое дело, если речь идет об уточнении уже существующих смыслов. Однако при таком раскладе традиция словоупотребления должна содержать разного рода догадки относительно подлинного значения уточняемого термина. Собственно, именно это и хочет показать автор книги.
Композиция книги логична и последовательна. В первой, концептуальной главе автор рассуждает о классической аксиологии 1890-1930-х гг., разными путями пришедшей к формуле: "ценностное = предпочтительное" (с. 70), - при этом предпочтительное обычно связывалось с общечеловеческими потребностями, а сами ценности нередко трактовались как надчеловеческие эйдосы (здесь перед нами открывается галерея зарисовок учений о ценностях в исполнении И. фон Визера, О. Кюльпе, А. фон Майнонга, Дж. Сантаяны, X. фон Эренфельса, Ф. Крюгера, Т. Липпса, Г. Гёффдинга, Г. Корнелиуса, И. Крайбига, Р. Эйслера, Т. Рибо, Г. Риккерта, М. Ше-лера, Дж. Дьюи, Н. Гартмана, И. Хайде, Р. Перри и др.; добавлю, что во введении рассматриваются их непосредственные предшественники, такие как Я. Фриз, Г. Лотце, А. Ритчль и Ф. Брентано) и противопоставляет ей свою персоналистическую альтернативу. Далее, после прелюдии на тему индийской философии, он вслушивается в "умолкнувший звук божественной эллинской речи".
Результат этого вслушивания превосходит ожидания: хотя Шохин согласен с цитируемой им фразой С.С. Аверинцева об отсутствии у греков аксиологии в ее классическом понимании (с. 100), тем не менее он показывает, что древнегреческие мыслители, начиная с Ксенофонта и Платона, не только использовали понятие ценности, но и подвергали его специальному рассмотрению. Не отрицая его генетической связи с понятием цены, автор вместе с тем решительно заявляет, что философское понятие ценности не эволюционировало из экономического, - мне, правда, представляется, что для доказательства такого тезиса требуется очень детальная аргументация, но этот вопрос решается как бы мимоходом (с. 103-104). Между тем он имеет ключевое значение для автора: ведь если понятие ценности все же эволюционировало из "цены", то "ценности" могут, по крайней мере по своему происхождению, быть чем угодно, но только не субъективной составляющей нашего бытия.
Между тем автор находит немало интересных подтверждений того, что греческие мыслители прорабатывали подходы к такому пониманию ценностей. В частности, одна из записей Демокрита - «для всех людей одно и то же добро и истина; приятно же одному одно, другому другое" - "впечатляет потенциально заложенным в ней различением блага и ценности. Из этого афоризма можно вычитать, что универсальность блага никак не противоречит индивидуальности "своего удовольствия", при том, что единство блага и истины противостоит разности душевных радостей» (с. 106). На мельницу персоналистической теории ценностей льют воду и стоики, концептуально различавшие блага и ценности, которые относились ими к области так называемого "предпочтительного безразличного".
Глава о понятии ценности в греческой философии, конечно же, не ограничивается этими персоналистическими изысками - в ней немало и "обязательного" материала, связанного прежде всего с Аристотелем. Но мне хотелось обратить внимание именно на упомянутые детали, так как они показывают, что автор не только описывает те или иные протоаксиологические тексты, но и оценивает их, выбирая в них то, что может работать на подтверждение его теории.
В третьей главе - "Средневековье и раннее Новое время" - мы видим продолжение этих изысканий. Собственно, средневековые учения о ценностях представляют для автора небольшой интерес именно потому, что «сам принцип организации пространства для соответствующего дискурса - платоновско-стоическое "промежуточное" между благом и злом - был устранен средневековой "практической философией" за отсутствием самого интереса к чему-либо помимо блага и зла, а потребность в ином пространстве она не ощущала» (с. 130). Ситуация стала меняться в эпоху Возрождения - в связи с гуманистическим ренессансом и смещением акцентов от объективного божественного бытия к человеческой экзистенции.
Особое внимание уделено восемнадцатому столетию - автор выделяет две главы на его рассмотрение: "XVIII век: островная философия" и "XVIII век: континентальная философия". Вклад островных, т.е. британских, философов, видится автору прежде всего в терминологических новациях. Хатчесон, к примеру, произвел "инаугурацию" словосочетания "нравственная ценность". Важными были и собственно теоретические достижения британских мыслителей. Речь идет, в частности, об обсуждении проблемы "внутренних ценностей" у Шефтсбери и Мандевиля, рассмотрении Хатчесо-ном вопроса о "критериях ценности", анализе Юмом разного рода логических кругов, возникающих при изучении ценностных отношений, и т.д. Впрочем, тот же Юм был не вполне свободен от иллюзий, проявившихся, по мнению автора, в его попытке ути-литаризации ценностей. Утилитаристские настроения были свойственны и другим британским философам XVIII в., хотя некоторые и критиковали их. Но по-настоящему серьезной критике они подверглись на континент
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.