ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ
Полифония как принцип целостности
А. А. СЫРОДЕЕВА
Нашим современникам не откажешь в способности ценить малое, фрагментарное, хрупкое и быстротечное. Но в то же время нередко хочется посочувствовать всем нам, во многом одиноким, лишенным сопереживания и взаимной поддержки. История, особенно недавняя, преподнесла столь значительное число примеров давления различных социальных систем, что "свобода непричастности" ныне многим представляется предпочтительнее попыток встраивания и/или вхождения в то или иное социальное целое.
Усматривая немало положительного в принципе фрагментарности (и при этом не отрицая справедливой критики в его адрес)1, в данном случае мне хотелось бы остановиться на вопросе, всегда ли социокультурная целостность противостоит многообразию, самостийности составляющих ее слагаемых?
Книга, которая помогла мне в поиске ответа на этот вопрос - работа М.М. Бахтина "Проблемы поэтики Достоевского" (1963), а также архивные материалы 1961-1963 гг., относящиеся непосредственно к подготовке им данного текста для публикации2.
Прежде чем перейти к существу проблемы, стоит уточнить один момент. Бахтина как исследователя интересует литературный аспект творчества Достоевского. Вместе с тем, в целом ряде мест Бахтин отмечает, что созданная Достоевским "художественная модель мира" может быть использована при работе над проблематикой сознания в рамках социологии, психологии, философии. "...Достоевский в художественной форме дает как бы социологию сознаний..."3 "...Художественное открытие диалогической природы идеи, сознания и всякой освещенной сознанием <...> человеческой жизни и сделало его великим художником идеи"4. "Он сделал предметом художественного видения то, что было непосредственным мышлением. Художественное видение мысли"5. (В скобках замечу, что прочерченные Бахтиным векторы влияния Достоевского
1 Тема фрагментарности мною обсуждалась, в частности, в следующих работах: Сыродеева A.A. Мир малого. Опыт описания локальности. М., 1998; Сыродеева A.A. Встреча // Эстетика на переломе культурных традиций. М., 2002. С. 217-224; Сыродеева A.A. "Нестерпимо ясные пределы..." // Ориентиры... Вып. 3. М., 2006. С. 217-222.
2 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского // Бахтин М.М. Собр. соч. Т. 6. С. 5-300; Бахтин М.М. <Дополнения и изменения к "Достоевскому"> // Бахтин М.М. Собр. соч. Т. 6. С. 301-367.
3 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 41.
4 Там же. С. 100.
5 Бахтин М.М. <Дополнения и изменения к "Достоевскому">. С. 357.
на разные сферы гуманитарного знания хорошо укладываются в бахтинскую концепцию литературы как неотъемлемой части культуры6.)
Обратимся теперь непосредственно к проблеме взаимоотношения целого и его фрагментов. Бахтин исходит из понимания художественного произведения как некоего целого7, но при этом он различает варианты выстраивания целого. По его мнению, Достоевскому удалось разработать "полифонический принцип построения целого"8.
В отличие от широко распространенного в литературе монологического принципа, художественная полифония Достоевского не заменяет многих голосов одним. Напротив, его герои озвучивают разные жизненные позиции, и при этом Достоевский отказывается вводить взгляд, за которым скрывалась бы "авторская правда" и который бы обобщал, собирал воедино представленную россыпь мнений. Можно сказать, Достоевский обладал повышенной чувствительностью, склонностью к многообразию: оптикой, приспособленной замечать разное, и тягой художественно представлять его. "...эта способность <...> позволяла [Достоевскому] увидеть многое и разнообразное там, где другие видели одно и одинаковое <...> В каждом голосе он умел слышать два спорящих голоса, в каждом выражении - надлом и готовность тотчас же перейти в другое, противоположное выражение; в каждом жесте он улавливал уверенность и неуверенность одновременно; он воспринимал глубокую двусмысленность и многосмыс-ленность каждого явления"9.
Разного так много в произведениях Достоевского, что оно постоянно "оказывается" рядом друг с другом и вступает в некоторые отношения (более того, Другое не только окружает героев Достоевского, но присутствует внутри них). В силу того, что Достоевского интересуют в первую очередь идеи-принципы, которыми может руководствоваться в жизни человек, основное событие, свидетелем которого становятся его читатели - диалог. Герои Достоевского живут в диалоге, неустанно обращаясь друг к другу, перекликаясь, споря, заимствуя что-то из речи, мыслей окружающих. По мнению Бахтина, именно диалогическое взаимодействие и обеспечивает целостность произведений Достоевского, являясь их структурирующим принципом. "[Роман Достоевского] строится не как целое одного сознания, объективно принявшего в себя другие сознания, но как целое взаимодействия нескольких сознаний, из которых ни одно не стало до конца объектом другого"10.
Целостность, создаваемая в произведениях Достоевского, сохраняет самостоятельность своих "слагаемых", в той или иной степени воздействующих друг на друга. И в этом смысле можно говорить об особой динамичности, внутреннем напряжении текста Достоевского как целого. У данного напряжения есть свой содержательный источник: сложные, не имеющие однозначного ответа вопросы, порождающие сомнение и вопрошание. Озабоченность конечными вопросами вовлекает в их обсуждение и героев, и читателей произведений Достоевского, более того, не одно их поколение. "Большой" диалог, спровоцированный Достоевским, остается открытым11, "незавершенным"12.
Думается, в произведениях Достоевского фактически сосуществуют два уровня многообразия: объективный (неоднозначность явлений) и субъективный (разные мнения). Его героям не удается охватить собственным взглядом многоплановость мира, и это тревожит их, подталкивая к поиску опоры в точке зрения Другого. Как мо-
6 Бахтин М.М. <Ответ на вопрос редакции "Нового мира"> // Бахтин М.М. Собр. соч. Т. 6. С. 452.
7 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 8, 14.
8 Там же. С. 115.
9 Там же. С. 39.
10 Там же. С. 24.
11 Там же. С. 74.
12 Бахтин М.М. <Дополнения и изменения к "Достоевскому">. С. 355.
гут, они формулируют свою позицию и вслушиваются в чужую, соотносясь с ней. Диалог, взаимодействие с иной точкой зрения необходимы, чтобы разобраться в многозначном, амбивалентном мире. Так на страницах текстов Достоевского многообразие складывается в полифоническую целостность через взаимодействие.
Наряду с концептуальным и структурным решением темы "многообразие/целостность" Достоевский работает над ней, прописывая наиболее выразительные, с его точки зрения, ситуации. В частности, он много внимания уделяет "разрушению целостности и завершенности"13, свойственному сновидениям, безумию, болезненным состояниям сознания (беседы с чертом, собственным отражением, двойником). Созданное таким образом многообразие голосов затем настойчиво сближается Достоевским, подталкивается к взаимодействию. Его герои вновь и вновь оказываются участниками встреч, обмена мнениями. А контекст, в котором разыгрываются эти события, по мнению Бахтина, немало напоминает карнавал, где самые разные социальные субъекты участвуют на равных, озвучивая свою позицию и примеряя чужие.
Достоевский создает условия сначала для многообразия, а затем - для взаимодействия, взаимозависимости. Не случайно, замечает Бахтин, столь значительную роль в произведениях Достоевского играет порог - место, где проходит граница, начинается иное, и там же случается встреча, позволяющая разным узнать друг друга.
"У Достоевского все живет только на своих границах с противоположным. Любовь граничит с ненавистью, понимает ее и отражается в ней. <...>
Неверие знает все, что знает вера, вера - все, что знает неверие.
Карнавальный контакт веры с неверием. Сближение далекого, сочетание несоединимого.
Не должно быть в мире ничего не знающего друг о друге, не отражающегося друг в друге, навеки разделенного и несочетаемого.
Жажда все сводить, все заставить взаимоосвещаться (диалогически). Для этого нужна карнавальная свобода. Сводить и сочетать"14.
Обсуждая представляемый Бахтиным подход Достоевского к многообразию во взаимодействии, нет смысла усматривать прямую аналогию между целостностью художественного произведения и социальной целостностью. Тем более, что Бахтин многократно подчеркивает, что его анализ творчества Достоевского имеет дело с полифонией как художественным принципом, с "художественным] построени[ем] словесного целого - романа"15. Тем не менее, думается, можно говорить о некоторых параллелях между социальной проблематикой и прочтением Бахтиным текстов Достоевского. Ведь последние дают пример структурной организации в рамках романа идей, точек зрения, демонстрируемых разными личностями; а в общественной реальности столкновение и взаимодействие мнений социальных субъектов играет принципиальную роль.
Бахтин, которому определенно близок взгляд Достоевского, вписывает новаторские наработки Достоевского в широкий культурный контекст (прослеживая их связь с сократическим диалогом, менипповой сатирой, карнавальной традицией) и тем самым фактически отмечает ряд культурных факторов, имеющих отношение к социальной интеграции. В частности, в его анализе произведений Достоевского социальное многообразие предстает как нечто объективное ("многосмысленность каждого явления"16), с чем имеет смысл считаться, вместе с тем, отдавая отчет в относительности различных форм социальной дифференциации ("релятивизовать все, что разъеди-
13 Там же. С. 339.
14 Там же. С. 344.
15 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. С. 15.
16 Там же. С. 39.
няет людей"1'). Прочтение Бахтиным Достоевского также предостерегает от однозначных социальных оценок ("амбивалентная <...> природа человека и человеческой мысли"18). Наконец, по мнению Бахтина, тексты Достоевского демонстрируют значимость Другого в жизни человека, роль диалога с ним для формирования и воспроизводства различного рода идей ("диалогическое понимание жизни и мысли"19).
И многообразие, и относительность, и амбивалентность, и инаковость способствуют усложнени
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.