Призрак Пальчинского, или Еще раз о важности гуманитарного образования
В. А. БАЖАНОВ
В наше время особых проблем с тиражированием чьих-либо текстов нет: едва ли не любая типография готова размножить фактически любое издание желаемым автором тиражом. Лишь плати деньги. В море такого рода философских книг и брошюр можно, конечно, найти и что-то интересное, но в нем немало и откровенных, извините, глупостей.
Публикуемые уже на федеральном уровне (научные журналы, газеты и т.п.) глупости, да еще как бы от имени философского сообщества, могут нанести (и наносят!) труднопоправимый вред его репутации и, увы, автоматически репутации каждого философа, обладающего достаточным уровнем профессионализма.
Так, я крайне удивился, когда в газете российского научного сообщества "Поиск" (2006, № 39; ранее аналогичный текст того же автора опубликован на страницах "Вестника РФО") появилась статья философа с юга России (доктора наук, профессора!), в которой он смело заявляет, что современная теоретическая физика находится в "тупике", а он, вооруженный нетривиальными философскими знаниями, преодолевает оный и доказывает (кстати, в изданиях, в которых материалы фактически не подвергаются рецензированию), что "время принципиально необратимо, поскольку оно несубстанционально, т.е. не является ни веществом, ни полем, ни особой временной субстанцией", "время по причине своей несубстанциональности не может ни замедляться (sic! это спустя столетие после открытия специальной теории относительности! - В.Б.), ни останавливаться", и поучает физиков-теоретиков, заявляя, что "это осознают и подлинные (курсив мой. - В.Б.) физики" (как славного представителя "науки наук" естественным образом причисляя, видимо, к их числу и себя).
Кто-то из физиков прочитал сии откровения и лишь поморщился, а кто-то (в данном случае профессор В.В. Учайкин в газете "Поиск" (№ 47 за 2006 г.) не только ядовито (и справедливо) прокомментировал данные открытия, но еще и потребовал, чтобы курс философии покинул учебные планы (стандарты) нефилософов, история и философия науки была удалена из списка кандидатских экзаменов. Повод для таких требований весьма удачен. Можно уверенно утверждать, что еще несколько таких, образно выражаясь, сенсационных материалов, высокомерно поучающих физиков (биологов или кого другого), и возникнет шанс расстаться с философией как обязательной для студентов дисциплиной, а заодно с ней и с другими гуманитарными предметами, упразднить кандидатский экзамен по истории и философии науки, перейдя на
рельсы чисто технократического образования, об опасности которого и для общества, и для государства давно (и, увы, кажется, безрезультатно) напоминает нам Л. Грэхем1.
В книге Л. Грехэма речь идет о том, что инженерное (и естественно-научное) образование в России до 1917 г. предполагало подготовку самого широкого профиля, которая включала в себя различные гуманитарные (включая социально-экономические) вопросы. Такая подготовка, не отличавшаяся сколько-нибудь кардинально от подготовки в ряде ведущих стран Запада, обеспечивала Россию контингентом высококультурных, эрудированных, широко и критически мыслящих инженеров, способных учесть в своих (часто весьма смелых) проектах самые различные - включая, понятно, гуманитарные - последствия их реализации. «Напротив, - замечает Л. Грэхем, - советских студентов уже на ранней стадии ожидал выбор специализации, нацеливавший всё их обучение на овладение конкретной профессией. И специализация определялась очень узко и жестко... Студенты обучались... не машиностроению, гражданскому строительству или электротехнике, но выбирали одну из сотен мелких "дочерних" специальностей... Учебные же пособия по (гуманитарным) предметам были сконструированы таким образом, чтобы способствовать не самостоятельной умственной работе студентов, а их идеологической индокринации... Поднявшись на политические командные высоты, эти ограниченные технократы взялись определять весь образ жизни своих соотечественников...»2
Инженером старой русской закалки был, по мнению Грэхема, П. Пальчинский, который благодаря ряду "счастливых" обстоятельств стал советником советского правительства до начала репрессий в 1930 г. Он разрабатывал проекты Днепровской плотины, Магнитогорского комбината и т.д. В столкновениях с советскими чиновниками он отстаивал традиции широкого русского инженерного образования. Однако эти традиции были разрушены, и в СССР возобладал узкоспециализированный тип образования.
Трагедии Волги, которая превратилась в большой стоячий водоём, усыхающего Арала, Чернобыля и т.д. - только наиболее известные следствия такого типа образования. "Призрак Пальчинского, некогда предупреждавшего о последствиях узкого технического образования и пренебрежения социальными вопросами, - заключает Грэхем, - явился наконец в Советский Союз... Вопиющее пренебрежение советского режима к людям было важнейшей причиной того, что он рухнул почти вовсе без сопротивления"3.
Гуманитарные и социально-экономические вопросы находятся за пределами сопромата, физики твердого тела, молекулярной биологии или квантовой механики. Это прерогатива философии, социологии, экономической теории и других "непрофильных" наук, которые В.В. Учайкин желал бы видеть вне пределов стандартов и учебных планов негуманитариев. Призрак Пальчинского ему, видимо, не являлся.
Узкоспециализированный тип образования стал преодолеваться в 1990-х годах, а его гуманитарную составляющую ныне уж никак нельзя обвинить (во всяком случае пока - если иметь в виду тенденции последнего года-двух) в "идеологической индокри-нации".
Что касается присутствия философии в стандартах и учебных планах нефилософов, то имеется множество аргументов в пользу того, что она не только способствует становлению широко и критически мыслящей личности, но и во многих случаях является по меньшей мере катализатором крупных или даже выдающихся научных открытий или идей, а ее роль выдвигается на первый план в ситуациях неопределенности, которые характерны для научного поиска в периоды научных революций.
1 См.: Грэхем Л. Призрак казненного инженера. Технология и падение Советского Союза. СПб., 2000.
2 Там же. С. 112, 113, 117.
3 Там же. С. 144, 156.
Философские идеи всегда увлекали У. Гамильтона, который был поклонником Канта. Б. Риман и Л. Кронекер увлекались философией Гегеля, Э. Куммер уделял много времени философским занятиям, Дж. Буль испытал глубокое влияние со стороны философских систем Аристотеля и Спинозы, К. Шеннон пришел к идее интерпретации булевой алгебры на релейно-контактных схемах именно в процессе занятий философией. Стоит еще раз вспомнить А. Эйнштейна с его известным высказыванием, что чтение произведений Достоевского ему даёт больше, чем Гаусса или Н. Бора, увлекавшегося философией У. Джемса, С. Кьеркегора и X. Гёффдинга.
Понятно, что выявить или проследить влияние философских идей на многих крупных деятелей науки трудно, иногда и невозможно. В каких-то случаях - а их немало! -оно имело место, в каких-то нет. Здесь допустима аналогия с лекарством: на кого-то данное лекарство действует, на кого-то нет. Последнее, однако, не может являться аргументом в пользу прекращения производства данного препарата. Так и с философией. Ее присутствие в стандартах и учебных планах нефилософских специальностей по меньшей мере полезно.
Удаление философских курсов из отечественного образования сделает не только более частым явление призрака инженера Пальчинского, но и будет являться еще одним шагом по пути ухудшения качества нашего образования, которое фактически сопровождает вхождение в так называемое Болонское пространство.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.