Вопросы философии. 2015. № 7. С. 41—48
Ранний русский либерализм в эстетическом измерении
К.И. Шнейдер
В статье исследуется феномен раннего русского либерализма, появившийся во второй половине 1850-х - 1860-е гг. К числу его основателей традиционно относят К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. Вместе с тем существовал и "второй эшелон" ранних русских либералов, представленный именами П.В. Анненкова, И.К. Бабста, В.П. Боткина, А.В. Дружинина и Е.Ф. Корша, а также довольно скоро отошедшего от либерального лагеря М.Н. Каткова. Именно они формулировали постулаты начальной отечественной либеральной программы. К числу ее существенных компонентов следует отнести эстетическую теорию, которая в концентрированном виде реализована в концепции "чистого искусства". В основе эстетики "чистого искусства" лежала идея свободы в ее разнообразных коннотациях. По содержанию и по форме концепция "чистого искусства" в российском варианте имела маргинальный статус, что определялось и активным протестом против нормативности больших теоретических конструкций, и неустойчивостью границ того интеллектуального пространства, в котором происходило становление раннелиберального феномена.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: ранний русский либерализм, эстетика, "чистое искусство", индивидуализм, свобода, личность, общественная польза, дидактика, П.В. Анненков, И.К. Бабст, В.П. Боткин, А.В. Дружинин, Е.Ф. Корш, М.Н. Катков.
ШНЕЙДЕР Константин Ильич - доктор исторических наук, профессор кафедры древней и новой истории России Пермского государственного национального исследовательского университета.
kshneyder@yahoo.com
Цитирование: Шнейдер К.И. Ранний русский либерализм в эстетическом измерении // Вопросы философии. 2015. № 7. С. 41-48
Voprosy Filosofii. 2015. Vol. 7. P. 41-48 Aesthetic Dimension of Early Russian Liberalism Konstantin I. Shneider
The essay explores the phenomenon of early Russian liberalism which appeared in the second half of the 1850s through the 1860s and featured Konstantin Kavelin and Boris Chicherin as recognized founders. However, there was a second line of early Russian liberals such as Pavel Annenkov, Ivan Babst, Vasily Botkin, Aleksandr Druzhinin, Eugeny Korsch, and also Mikhail Katkov who soon left the liberal quarters. They were the ones who formulated the postulates of the initial liberal program with an aesthetic theory of pure art as one of its essential building blocks. The idea of freedom in its various connotations was the core of the aesthetics of "pure art". The concept of "pure art" in its Russian version had a marginal status, due to active protest against the normativity of large theoretical constructs and to the instability of the boundaries of intellectual space in which early Russian liberalism was forming.
KEY WORDS: early Russian liberalism, aesthetics, pure art, individualism, liberty, personality, public benefit, didactics, Pavel Annenkov, Ivan Babst, Vasily Botkin, Aleksandr Druzhinin, Eugeny Korsch, Mikhail Katkov.
Schneider Konstantin I. - Doctor of Sciences in History, Associate Professor, Department of ancient and modern history, Perm State University.
kshneyder@yahoo.com
Citation: Shneider Konstantin I. "Aesthetic Dimension of Early Russian Liberalism." Voprosy Filosofii. 2015. Vol. 7. P. 41-48
© Шнейдер К.И., 2015 г.
Ранний русский либерализм в эстетическом измерении
К.И. ШНЕЙДЕР
За последние десять лет история русского либерализма прочно заняла аутсайдерские позиции в отечественной историографии. Пережив очевидный всплеск профессионального интереса в середине - второй половине 1990-х гг., тема российского либерального наследия существенно сократила свою экспертную аудиторию. Почти то же самое можно сказать и о западной историографии, интерес которой к раннему русскому либерализму, возникший на рубеже 1950-1960-х и достигший пика в 1980-х, в последние годы явно снизился. Приходится признать, что в настоящее время реальные дискуссии по этой теме ведутся в очень узком кругу "либераловедов", что, однако, не снимает исследовательского напряжения в обсуждении вопроса генезиса и содержания национальной либеральной традиции, где и поныне существуют диаметрально противоположные версии. Наиболее перспективной является гипотеза о появлении раннего русского либерализма во второй половине 1850-х-1860-е гг. благодаря концептуальным работам К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина, учеников и последователей Т.Н. Грановского. Вместе с ними в формировании "либерального дискурса" активное участие приняли П.В. Анненков, И.К. Бабст, В.П. Боткин, А.В. Дружинин, Е.Ф. Корш, разрабатывавшие экономические и социокультурные каноны национального либерализма (см.: [Шнейдер 2010, 177-187]). К числу программных установок, прочитываемых в их работах, относится и эстетическая теория, без которой феномен раннего русского либерализма попросту непредставим.
Индивидуалистическое начало, определяющее природу либерального мировоззрения в целом, детерминировало здесь осмысление сферы чувственного: рассуждения о внутренней гармонии человека, об истинной красоте в ее сугубо приватном восприятии и о ценности искусства как незаменимого инструмента сохранения душевного мира. Среди ранних русских либералов признанными экспертами в области эстетики считались Анненков, Боткин и Дружинин, которых во второй половине 1850-х гг. активно поддерживал М.Н. Катков.
Эстетическое credo отечественного либерализма середины 1850-х - начала 1860-х гг. заключалось в требовании антидидактизма, творческого индивидуализма, иногда граничившего с эгоцентризмом, художественного вкуса, элитизма и гедонизма [Егоров 1965, 142-160; Егоров 1982; Кантор 1973, 174-212; Пруцков 1958]. Либералы настаивали на абсолютной ценности внутреннего мира человека, неограниченных возможностях его свободного проявления и способности к уникальному индивидуальному восприятию великих тайн искусства. "Внутренняя личность каждого человека, несмотря на свою внешнюю одинаковость, есть своего рода разнообразнейший и самобытный мир, исполненный для нас самого живейшего интереса", - писал Боткин [Боткин 1984, 215].
В своем эстетическом мировосприятии ранние русские либералы исходили из представления о сосуществовании двух взаимозависимых начал человеческого самовыражения: сугубо индивидуального - внутреннего, чувственного, обращенного к тонким и неповторимым душевным переживаниям, и общего - разумного, представляющего сочетание интересов, лежащих за пределами индивидуального и личного. Они, несомненно, испытали влияние как философской мысли Просвещения, с ее устремлением к созиданию рационально-идеального человека, так и романтизма, получившего широкое распространение в образованной части российского дворянства в 1820-е гг. Анненков вспоминал: "Занесенное к нам на этот раз не из Франции, а из энциклопедической Германии - романтическое движение имело последствием открытие нового материала не только для авторства, но и для умственного воспитания общества. Благодаря тому уважению ко всем
народностям без исключения и ко всем видам и родам народной деятельности, которое романтизм проповедовал с самого начала, он сделался у нас элементом очень важного движения" [Анненков 1874, 232].
Казалось бы, антибуржуазный пафос романтизма не вписывается в рационалистическую либеральную модель, генетически связанную с идеями Просвещения. Более того, романтизм практически не сводим к четкому набору канонических черт в силу его сущностной установки на национальное многообразие, на особенности интуитивного восприятия действительности, на контрастность ее оценок, на ироничное и алогичное отношение к миру. И все же ранний русский либерализм не прошел мимо романтического культа сильных переживаний и страстей, интереса к вечной творческой маргинальности истинного художника и утопической мечты о новом социуме, отмеченной динамической напряженностью. Кроме того, если "в истоках романтизма много значила чистая эмоция, то затем большинство произведений показывают, что художники стремились найти гармонию разума и чувства" которая, по мнению специалистов, "определяла лучшие стороны русского романтизма" [Турчин 1981, 63].
Не случайно ранний русский либерализм в лице некоторых его представителей часто облекал свои протестные интенции в отношении status quo в яркую и выпуклую романтическую форму. Достаточно сравнить экономический и социально-политический словарь Кавелина и Чичерина с социокультурной риторикой Анненкова, Боткина и Дружинина. Последний, например, утверждал: "В отношении к человеческим недугам и порокам искусство действует как воздух благословенных стран, пересоздавая весь организм в больных людях, укрепляя их грудь и восстановляя физические органы, пораженные изнурением" [Дружинин 1988, 267].
В романтизме и его эстетике русских либералов привлекала самоценность человеческой свободы, стремление противопоставить внутренний мир личности, где происходит все самое важное, обезличенному "объективному" миру. Поэтому неудивительно, что они всячески подчеркивали великую силу искусства: ведь находиться под его властью ".. .значит освободиться от власти действительности, именно в таком состоянии и можно принадлежать самому себе. Отпущенное на волю воображение позволяет строить себя, расширять и превышать себя" [Кривцун 1998, 87].
Наиболее адекватной формой эстетических воззрений Анненкова, Боткина и Дружинина стала концепция "чистого искусства", пик интереса к которой в российской публицистике и литературной критике пришелся на середину - вторую половину 1850-х гг. Безусловным лидером и несомненно глубоким ее интерпретатором являлся Дружинин, посвятивший серию статей теоретическому обоснованию базовых положений "чистого искусства" и защищавший его в жестких дискуссиях с оппонентами.
Дружинин резко выступил против "натуральной школы" в русской литературе с ее реализмом и дидактическими интенциями, противопоставив ей "артистическую школу" свободного и чувственного восприятия окружающей человека действительности. "Все критические системы, тезисы и воззрения, когда-либо волновавшие собою мир старой и новой поэзии, могут быть подведены
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.