ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2012, том 71, № 6, с. 66-68
РЕЦЕНЗИИ
РЕИЗОВ Б.Г. ТРУДЫ ПО СРАВНИТЕЛЬНОМУ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЮ
СПб.: ИЗД-ВО САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, 2011. 622 с.
(ARS PHILOLOGICA)
Почти через четверть века после кончины ученого вышел из печати еще один том его трудов, часть которых ранее переиздавалась и не один раз. Но в этом сборнике работы сгруппированы по-новому, что позволяет взглянуть на их содержание с новой точки зрения. И дело не только в том, что, распределенные на тематические группы, статьи явственнее дополняют и "освещают" друг друга, новые времена позволяют и читать их по-новому, обнаруживая в позициях автора не поблекшую актуальность. Выдающийся ученый-романист, Б.Г. Ре-изов предстает перед читателем как яркое явление российской компаративистики, со своим видением предмета, со своей индивидуальной "школой".
Традиции современного отечественного сравнительного литературоведения, восходящие к А.Н. Веселовскому, подразумевают многообразное творческое разделение, проявление специфических аспектов. Своими путями шли в компаративистике последователи великого ученого - М.П. Алексеев, Ф.А. Браун, В.М. Жирмунский, Н.И. Конрад и др. Романистика - специальность Б.Г. Реизова - наложила свой отпечаток на его отношение к межлитературным связям. Богатейшие наработки французской "littérature compare" ("сравнительной литературы") дали возможность увидеть и оценить в динамике общения литератур особую роль культурной среды, истории общества, того духовного и политического "бульона", в котором рождались и существовали литературные произведения, переходя из одной национальной литературы в другую. Так надо, по-видимому, понимать характеристику реизов-ской школы, которая дается в содержательной вступительной статье к сборнику - И.В. Лукья-нец, "Сравнительное литературоведение в трудах Б.Г. Реизова" (с. 3-16). Ученый охватывал в своих работах "широчайший диапазон (явлений), не исключающий, а предполагающий концептуаль-ность" (с. 5). Б.Г. Реизов, кажется, не обращался к термину "мировая литература", однако свойственное ему широкое понимание исторического процесса в культуре и обществе позволяло ему смотреть на взаимоотношения литератур как на естественное и необходимое условие существования каждой национальной литературы.
В этой связи Б.Г. Реизов пришел к пересмотру представлений о точности или соответственно неточности сходства и соответствия явлений в различных литературах. Внешнее подобие - это не обязательно свидетельство влияния, "линейные обобщения" так же не убедительны, как и "жесткие схемы", и особенно это касается сходства идей, "философских контекстов" в культуре различных стран. Ученый поддерживал мнение французского исследователя М. Делона о "достоинстве неточности" (см. с. 12-13), предполагая под этим понятием подвижность, широкий диапазон оттенков, диалектику обмена идеями и образами между литературами. По разъяснению автора вступительной статьи, Б. Реизова, так же как и А. Веселовского, "интересует не сам факт влияния, а то, что происходит с воспринятым явлением в новом его существовании в усвоившей его иноязыкой или иновременной литературе" (с. 8). Здесь мы согласимся с переносом акцента на процесс рецепции, и все же факты связей сами по себе не могли не увлекать и того и другого исследователя. Об этом неоспоримо свидетельствует весь материал обсуждаемой книги.
Статьи Б. Г. Реизова распределены по трем разделам.
Первый раздел - "Методология и история компаративистики" открывается очень существенной в методологическом отношении статьей "Сравнительное изучение литературы" (1966, с. 17-57). Полемические ее аспекты сегодня уже не так важны, как принципиальные положения: сравнение как необходимый инструмент всякого познания, привязанность сравнительного изучения литературы к "потребностям данного этапа общественного развития" (с. 54) и вместе с тем глобальность и необусловленность временем самого процесса общения литератур. "История показывает, что возможны любые влияния..." (с. 55). Другая статья раздела относится к истории компаративистики - "Сравнительное литературоведение во Франции в период между двумя мировыми войнами" (с. 58 - 93; впервые опубликована посмертно, в 1991 г.).
Второй раздел - "Взаимосвязи зарубежных литератур" - включает в себя исследования
РЕИЗОВ Б.Г. ТРУДЫ ПО СРАВНИТЕЛЬНОМУ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЮ
67
отдельных эпизодов межлитературного обмена вокруг таких имен, как В. Шекспир, Данте, Ж.-Ж. Руссо, Ж. де Сталь, Б. Констан, Стендаль. Одной из основных мыслей, пронизывающих эти работы Б.Г. Реизова, представляется нам уже отмеченное выше убеждение в том, что наряду с собственными национальными традициями дискурс восприятия иностранной литературы всегда диктуется "буйной действительностью" (статья 1960 г. "Бенжамен Констан и немецкий театр", с. 259). И, разумеется, постоянный образец все-мирности восприятия - Шекспир. "Бесчисленные фазы, которые проходит в сознании народов творчество Шекспира, эта фантастическая посмертная жизнь, включавшаяся в историю целых цивилизаций, строго закономерны, - темпераментно пишет исследователь. - Судьба Шекспира могла бы дать литературоведу материал для полного курса методологии", поскольку предполагает "непрерывное сотрудничество народов в выработке общих культурных ценностей" ("Судьба Шекспира в зарубежных литературах (XVII-XX вв.)", 1964 г. (с. 115).
Черты реизовской методики исследования -конкретика и обобщенность - полностью проявились и в третьем разделе книги, особенно близком нашим читателям, - "Россия и зарубежная литература".
Статьи 1960-х гг. о западных параллелях к "Недорослю" Д.И. Фонвизина и о переводе В.А. Жуковским баллады В. Скотта "Иванов вечер" полны увлекательного поиска сюжетных и стилистических соответствий, но их пафос -в утверждении нового понимания сходства. Вольный перевод Жуковского отличается не внешней, но "внутренней" точностью (с. 320), передающей поэтическое качество оригинала. Удивительные параллели между "Недорослем" и сюжетами Л. Хольберга, Н. Лашоссе, К. Гольдо-ни, Я. Ленца еще не свидетельствуют о прямых связях. Вслед за Реизовым мы видим, что соотношение это тоньше, сложнее. "Место этой мелкой, приводящей в заблуждение точности займет другая, - пишет ученый, отстраняясь от поспешных выводов о влияниях этих сюжетов на пьесу Фонвизина, - более широкая, конструирующая творческий процесс писателя в масштабе всей данной культуры и в сумме всех нерасторжимых ее элементов" (с. 311). Это же понятие "новой точности" применено исследователем к творчеству М.Ю. Лермонтова, в частности при анализе стихотворения "Парус" ("Заметки о Лермонтове" 1969 г.). Устанавливаются не прямые заимствования, а свидетельства "общих констант литературных процессов" (с. 387).
Среди статей этого раздела книги можно выделить два комплекса работ - посвященных творчеству А.С. Пушкина и Ф.М. Достоевского.
В пушкинистике Б.Г. Реизова встречаются частные, так сказать, точечные исследования, тщательно прорисованные миниатюры, вроде установления подлинных заглавий книг, утраченных из личной библиотеки поэта: "Несколько французских книг из библиотеки Пушкина" (с. 321-325, работа 1955 г.) или «Из комментариев к "Евгению Онегину" ("Кто жил и мыслил...")» (с. 353-361, работа 1974 г.). Скрупулезный стилистический анализ стихотворного переложения и сопоставление мировосприятий Пушкина и французского элегика конца XVIII в. отличают работу 1971 г. «Пушкин и Андре Шенье (Элегия "Безумных лет угасшее веселье.")» (с. 345-352).
Два исследования, связанных с Пушкиным, заслуживают сегодня, на наш взгляд, особого внимания, поскольку в них затрагивается проблема, насущная для отечественной культуры, - вопрос о философии истории. В статье 1969 г. "Пушкин, Тацит и Борис Годунов" (с. 326-344) изучается нравственная коллизия, положенная в основу пушкинской трагедии. По мнению Б.Г. Реизо-ва, поэт ведет спор с Тацитом, приложившим в своих "Анналах" моральную мерку к жестоким деяниям императора Тиберия. Государственная необходимость может не совпадать с требованиями морали, но грех, совершенный ради личной выгоды, подпадает под "мирской" и "Божий" суд. Провидение, т.е. историческая необходимость, по Пушкину, - решающая и неизбежная сила, так же как и кара за личные грехи, настигающая и Годунова и Самозванца. «Актуальность трагедии "Борис Годунов" заключается <...> в сумме фи-лософско-исторических и нравственных проблем <. >, тесно связывавшихся с историческими сюжетами из национального прошлого» (с. 343). Эта же проблема пушкинского историзма поднята в небольшой, но яркой работе Б.Г. Реизова 1966 г. "Пушкин и Наполеон" (с. 362-376). "Историческое добро и зло, преступные намерения и благие результаты, рок и провидение, т.е. непреодолимое сцепление событий, не имеющих нравственного смысла, и целесообразное развитие, идущее через катастрофы и бедствия к высшей справедливости <...> получили здесь свое художественное отражение», - пишет Реизов в связи с пушкинским стихотворением 1821 г. "Наполеон" (с. 364, курсив наш. - Р. Д.).
В статьях о Достоевском на первый план выдвигается проблема нравственности - безнравственности. «Борьба литературных традиций в "Братьях Карамазовых"» (с. 529-550, статья, первоначаль-
ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА том 71 № 6 2012
5*
68
ДАНИЛЕВСКИЙ
но увидевшая свет на французском языке, 1972 г.), «"Преступление и наказание" и проблемы европейской действительности» (с. 551-569, 1971 г.) -эти исследования посвящены изображению у Достоевского перипетий человеческой психики в связи со средой, т.е. с обществом и с историей. В сущности, это та же самая проблема, что и в статьях Б.Г. Реизова о Пушкине, - проблема "человек и история", но Достоевский подходит к ней через человеческую душу, причем с ее национальными, русскими особенностями. "Борьба с самим собой", которую переживает Раскольников, это прежде всего борьба безнравственности с нравственными основами личности (см. с. 565). То, что сам писатель склонен был понимать эту борьбу как столкновение "западного", буржуазного индивидуализма, "презрения к массам" с н
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.