Русская империя против русского национализма
Чтобы по достоинству оценить эту книгу, надо начать с общественно-историософской обстановки, в которой она появилась на свет. Империю нынче не поминает только ленивый. Для всех она символ мощи и силы. С положительным знаком, с отрицательным - но суть одна. "Империя" стала чуть ли не псевдонимом товарища Сталина, в отношении к которому в нашем обществе царит воистину плюрализм без берегов. Между тем сами по себе сила и мощь Империи еще не созидают. Более того: они не так уж неразрывно связаны с ней. Изгнанническое Никейское царство в XIII в. потеряло все, включая Константинополь. Но ни греки, ни окружающие их народы и племена в имперскости Никеи не сомневались. Многие историки убеждены: имперское сознание было силой, на два столетия отсрочившей гибель Византии. Видимо, вопрос "А сколько у Папы дивизий"? к подобным феноменам применим не всегда.
Но Бог с ними, с "силовыми" обсуждениями и разговорами. К монографиям и серьезным журналам они отношения не имеют; это явления другого ряда. В последнее время, однако, возникли и более серьезные феномены. Кажется, можно только радоваться растущему интересу к византийской проблематике: перед нами уже не тре-тьеримская химера, не евразийский фантом - "Византия" действительно огромная составная часть нашей собственной истории и культуры. Смущает только, как именно преподносится читателю и зрителю исчезнувшая полтысячелетия назад страна.
Гибнет Византия. Одинокая, всеми преданная. Гибнет оттого - любят сегодня подчеркивать, - что сама отказалась от возложенных на нее историей задач. Намеки и аллюзии абсолютно очевидны. А градус антизападничества в нашем сегодняшнем обществе таков, что можно его особенно и не муссировать. Наоборот, великодушно подчеркнуть: нет-нет, они перед нами ни в чем не виноваты, просто у них свои интересы, у нас -свои. Не будем отказываться от своих задач - вот и не погибнем, как Византия...
Подмены подобной логики далеко не очевидны на первый взгляд. "Византия дала нам православие"? Тезис, во всяком случае, спорный: не греки же, в самом деле, привили нам к "эллинским борзостям" всем известную нелюбовь. Византийские влияния, болгарские влияния... Видимо, дело не только в словах: мы получили деэллинизиро-ванное, с богомильским оттенком христианство. "Византия принесла культуру"? В Древнюю Русь - в значительной мере. Но живем мы в реальном поле русской культуры последних двух-трех веков. В культуре этой - например, у Пушкина, Достоевского, Лескова - явственны восточнохристианские, особенно сирийские, корни. Но еще бесспорнее другое: основная проблематика этих писателей - современная им, общеевропейская. Зачем же, зацикливаясь на глубинных аллюзиях, отворачиваться от того, чем волновались и дышали русские гении в своей "здешней", повседневной жизни?
Но дело не в религии и не в культуре: о них постоянно говорится, чтобы исподволь внушить совсем уж недоказуемое. Сегодняшний византизм - психологическая атака, попытка опрокинуть на полтысячелетия в прошлое наше мирочувствование, мышление, менталитет. Усвоим прочно и окончательно: ничего общего с западными христианскими странами у нас нет. Будем искать там, в 1453-м, наши истинные задачи и цели. Что останется вскорости от России на этом пути?
Имперскость a la Byzantium заталкивает нас именно в антиимперский период нашей истории. Она возрождает, подчас буквально, идеологию последних двух государей - несостоявшегося, похоронившего Империю нового "Московского царства". Самой же Российской империи во всем этом нет. В упорном молчании, враждебность которого часто и не скрывается, по-прежнему скрыта от нас собственная великая страна. Не утратившая самобытности - но одновременно правовая, европейская. Развивающаяся, эволюционирующая Российская империя... Удивительная си-
туация: полувековой давности статьи христианского социалиста Георгия Федотова -едва ли не последняя взвешенная, адекватная оценка имперской России...
В такой вот обстановке книга Владимира Кантора появилась на свет. С первых же страниц автору приходится решать тяжкие, новаторские задачи. Поначалу - чисто методические. Что такое Империя? А разве не империи Турция, Китай? Но невозможно правильно ответить на некорректно поставленный вопрос: историософские понятия не задаются "свыше", они вводятся нами самими. При этом наше словотворчество подчинено весьма суровым ограничениям: "свободное" определение должно прочно охватить класс объектов, которые мы собираемся изучить. Определить узко - значит отказаться от изучения общих закономерностей. Неправомерно широко - тогда, наоборот, закономерности окажутся чересчур общими и абстрактными, а попытки найти сущностные конкретные связи лишатся заранее оговоренной теоретической базы. Эту задачу автор решает - четко и оптимально.
«Империя есть европейская идея. Дело в том, что сама Европа возникает, как некая случайная мутация, как маленький островок в огромном азиатском море... Необходимо четко разделить Империю и восточную деспотию... Империя есть переструктурирование старых азиатских систем. С момента осмысленного своего существования возникает необходимость и сопутствующая ей идея собрать человечество "в едино стадо"... Первыми на этом пути стоят гигантские азиатские деспотии..., где все разрозненны и объединены не общим смыслом, а невиданным ни раньше, ни позже насилием... Жители страны не имеют никаких прав, но и владыка подчинен сам своему произволу, который прямо противоположен свободе... В Греции и Риме число свободных увеличивается и расширяется. Там появляется свободный самодостаточный человек, гражданин. Именно на этой структуре вырастает европейская империя. И впервые в мире это образование несет идею не подавления, а примирения противоположных - азиатских и европейских - смыслов... Империя немыслима без правового сознания, немыслима при националистическом пафосе. Европа имеет много идей. Идея империи - одна из них, и не самая плохая. Там, где деспотии. пытались преодолеть первобытную жестокость жестокостью деспотической, империи пытались ввести дикие еще народы в правовое поле... Иными словами, империя - это политико-общественное структурное образование, предназначенное историей для введения в подзаконное и цивилизационное пространство разноплеменных и разноконфессиональных народов...» (с. 535-536).
Это - все. Империя есть явление обособившегося от азийства эллинско-христи-анского ареала. И эти границы понятия позволяют фундаментально рассмотреть все стоящие перед нами проблемы. Задав - по необходимости, кратко - общеимперские базовые посылки, после недолгого римского экскурса, автор переходит к Российской империи. "Петр Великий и второе норманнское влияние". Название этой главы, конечно, во многом полемично. Но в действительности она оказывается ценным дополнением к хорошо известным сегодняшнему читателю вопросам влияний византийских. При этом автор подчеркивает двойственность генеалогии византийско-ев-ропейской империи. В. Кантор напоминает глубокую полузабытую сегодня статью Ю. Лотмана и Б. Успенского1, показавших, что эта двойственность (никак не означавшая отказа от византийского наследства) заложена уже в символике, введенной Петром. Но дело, разумеется, не только в символике. "Если раньше иноземцы замечали, что московиты потому не христиане, что почитают своего царя наравне с Богом, то Петр решительно меняет эту варварскую установку сознания", - пишет автор (с. 101). В действительности московиты, подобно византийцам, без колебаний восставали на царя за введенную им лишнюю букву в имени Божием: иерархия "Бог - Царь - народ" была органической частью сознания. Но тоскующие посегодня
1 Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Отзвуки концепции "Москва - третий Рим" в идеологии Петра Первого // Художественный язык Средневековья. М., 1982.
об утрате этого сознания не понимают: в реальной истории идеальность подобных схем - исключительное достояние Третьего мира. А всякий, кто не хочет оказаться навечно сосланным в него, неизбежно должен вводить более сложные, светские связи. "Петровская пропаганда полностью отказывается от древнерусских представлений о праведном и неправедном властителе, противопоставляя им идею всевластного монарха, который является источником закона. Эта концепция, восходящая к законодательству Юстиниана, переживает в политике Петра особую трансформацию... Харизматическое всевластие царя... при Петре институализируется, приобретая характер легального порядка, не имеющий соответствия в прошлом". То есть империя - это закон, пусть и созданный императором. Империя - это европейское преодоление хаоса социальной жизни и противоборства этносов, недаром Данте мечтал об империи как гасителе итальянских распрей" (с. 104). Так, процитировав современного исследователя, констатирует автор книги основное свойство Империи. О свойстве этом - вся книга: правовая Империя созидала личность путем Закона, преодолевала хаос. Преодоление имперским космосом националистического "порядка" - прикровенного хаоса. Эта не осуществившаяся пока, но единственно возможная позитивная перспектива нашей истории и стала главной темой книги Вл. Кантора.
Это показано на огромном материале - историческом, литературном, историософском. Главные достоинства этого труда - систематика, охват. Осмысление необозримого материала. Кажется, все возможное написано уже о Федоре Тютчеве. Но вылущен ли где-либо в другом труде византийский (не путать с "третьеримским"!) элемент его творчества, указано ли, четко и ясно, отличие этого имперца-европейца от органических славянофилов? Значительные люди прошлого у нас часто распределены между лагерями. Радищев, Катков... Есть ли вопрос, кому из них куда по команде "налево-направо" надлежит шагать? В этой книге они никуда не шагают. Они прописаны наконец на своей единственной родине - в Империи. Они часть Империи, и в утверждении, и в отрицании ее.
Вот некоторые из наиболее интересных разделов книги: "Шведская тема в Московской Руси", "Покоритель безличностной стихии" (о Петре), "Кризис имперской идеи в начале XX века", "Возможно ли социальное стру
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.