КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
С.А. ЛЕБЕДЕВ. Философия научного познания: основные концепции. Монография. М.: Изд-во Московского психолого-социального университета, 2014. 272 с.
Несмотря на то, что отечественные исследования в области философии науки и научного познания насчитывают много десятилетий, единства взглядов по ряду вопросов до сих пор не достигнуто. В частности, это касается вопроса о предмете и содержании философии науки, проблем ее начала и эволюции.
В отличие от предыдущих своих работ1, в этой книге автор в дискуссии с коллегами не вступает. Но уже из введения к монографии можно понять, что он придерживается взгляда, согласно которому философия науки "выросла" из такого традиционного раздела философии, как эпистемология. Однако последняя уже в ХУП-ХУШ столетии продемонстрировала такой плюрализм противоречащих друг другу подходов, что уже к 30-м гг. XIX в. "созрела" идея построения новой ("неметафизической") философии науки, которая имела бы своей основой не чисто гносеологические рассуждения, а исторический опыт развития "реальной науки" и ее состояние к тому времени. Таким образом, в монографии утверждается представление о двух этапах развития философии науки: 1) от философии к науке и 2) от реальной науки к ее философскому осмыслению.
Начало второго этапа философии науки, как известно, было положено "первым позитивизмом". Его концепция осмысления научного познания названа "эмпирико-индуктивизмом". Согласно автору книги, эмпирико-индуктивизм и последовавшие за ним другие версии позитивной философии науки, такие как "эмпириокритицизм", "конвенционализм" и "неопозитивизм", составили основное содержание "классического" этапа развития философии научного познания. За ним, по мнению С.А. Лебедева, последовали "неклассическая философия науки" и "постнеклассическая философия
1 Лебедев С.А. Основные парадигмы эпистемологии и философии науки // Вопросы философии. 2014. № 1; Лебедев С.А., Коськов С.Н. Конвенционалистская философия науки // Вопросы философии. 2013. № 5; Лебедев С.А. Методология науки: проблема индукции. М.: Аль-фа-М, 2013.
науки", представленные различными концепциями, в том числе и диалектической, развивавшейся в основном отечественными философами второй половины XX в. Каждой из этих концепций посвящена отдельная глава книги.
В соответствии с заявленной логикой анализ концепций классической философии науки открывает глава "Эмпирико-индуктивизм", посвященная преимущественно "индуктивистской методологии" Дж.Ст. Милля и его последователя Гершеля, а также ее критике современниками - известными историками, логиками и методологами науки того времени (В. Уэвель, Ст. Джевонс и Брэдли в Англии, Лотце и Зиг-варт в Германии, Каринский и Л.В. Рутковский в России). Об аргументах этих ученых, подвергнувших эмпирико-индуктивистскую парадигму научного познания обоснованному сомнению, обычно пишут бегло. В рецензируемой книге этот пробел существенно восполнен.
В главе "Эмпириокритицизм и конвенционализм" автор справедливо отмечает, что преемственность второго позитивизма по отношению к первому "заключалась, во-первых, в отрицании научности всей классической философии (от Платона до Гегеля и т.д.), а во-вторых, в эмпи-ристском истолковании природы научного познания" (с. 52). Однако в отличие от первого позитивизма представители второго были явными антииндуктивистами в интерпретации способа выдвижения и обоснования научных законов, считая этот процесс не логическим, а принципиально творческим и психологическим, основанным на использовании критерия когнитивной экономии и простоты. В принципе это был путь к признанию социальной и коммуникативной природы научного познания. В этом же направлении развивал свои идеи и А. Пуанкаре - основоположник конвенционалистского понимания процесса принятия в науке всех ее законов и принципов. И это уже было начало признания не только социального характера научного познания, но и когнитивной воли как его важнейшего фактора.
Неопозитивизму - новому эпистемологическому направлению в сфере философии науки -посвящена одноименная глава монографии.
Неопозитивизм начал складываться одновременно во многих странах Европы, а его успехи, справедливо замечает автор, были связаны прежде всего с огромным прогрессом в развитии математической логики.
На этом фоне психологический язык философии и методологии науки второго позитивизма выглядел очень расплывчатым и нестрогим, явно уступая строгости языка самой науки. Неопозитивизм, отмечает автор, предложил новый проект философии науки. Его теоретическое кредо состояло в том, что язык философии науки должен быть не менее строгим, чем само научное знание, выступающее для философии науки предметом ее критического анализа и практических рекомендаций по совершенствованию языка науки. Только тогда возможен действительно значимый анализ методологических проблем науки. И средством такого анализа должен был выступить язык не просто логики, а именно математической логики как образцовой научной дисциплины по степени строгости своего языка.
Неопозитивисты предложили и новое понимание предмета философии науки. "Предметом научной философии науки, - пишет автор, -должен стать логический анализ языка реальной науки, структуры научного знания и методов реальной науки на предмет их соответствия идеальным стандартам структуры научного знания и методам его построения, которые могут быть сформулированы на языке математической логики. Философия науки должна тогда выступать как критика языка реальной науки с точки зрения представлений об идеальном научном языке, а в позитивном своем содержании - только как логика и методология науки, оставив все остальные философские проблемы науки, в частности, проблемы научного творчества, закономерностей развития науки и др. за пределами своей компетенции" (с. 75).
Начав с изложения взглядов отцов-основателей логического позитивизма Б. Рассела и Л. Витгенштейна, автор далее пишет об интеллектуальной среде, в которой идеи логического позитивизма получили мощный импульс развития. Так, начиная с конца 1920-х гг. в Венском университете вокруг М. Шлика начинает складываться круг единомышленников: логика Р. Карнапа, математиков Г. Хана, К. Геделя, физиков Ф. Франка, Г. Фейгла, социолога О. Нейрата, философов В. Крафта, Ф. Кауфмана, Ф. Вайсмана. В 1929 г. эта группа издала манифест "Научное мировоззрение. Венский кружок". В Берлине вокруг позитивистски мыслящих ученых и философов Г. Рейхенбаха, К. Гемпеля, В. Дубислава и др. складывается Берлинское общество эмпирической философии. В польском варианте неопозитивизм был
представлен такими профессорами "Львовско-Варшавской школы", как Я. Лукасевич, К. Ай-дукевич, А. Тарский и др.
Разумеется, можно было бы более подробно и последовательно изложить взгляды всех этих выдающихся ученых. Но автор не следует плоской хронологии. Для него важно реконструировать внутреннюю логику развития неопозитивизма, которая была объективно обусловлена реальными проблемами развития науки того времени и прежде всего математики и физики. С другой стороны, логика развития неопозитивизма была определена доставшимися ему в наследство от второго позитивизма ключевыми вопросами методологии науки - проблемами верификации и демаркации научного знания, логической структуры научной теории, возможности достижения истины в эмпирической науке - проблема оправдания индукции. Эти вопросы подробно рассматриваются в монографии.
Наиболее интересным представляется раздел "Логическая структура научной теории", где обстоятельно проанализированы три программы обоснования математики - логицистская (Г. Фреге, Б. Рассел, А. Уайтхед), формалистская (Д. Гилберт) и интуиционисткая (Л. Брауэр, Г. Вейль, А. Гейтинг и др.).
Проведенный С.А. Лебедевым анализ логи-цистской, формалистской и интуиционистской программ обоснования математики убедительно показал, что даже применительно к математическому знанию идеал научной теории как дедуктивно построенной системы знания является либо нереализуемым в полной мере (классическая математика), либо вообще не соответствующим действительности (интуиционистская математика). Еще менее идеал дедуктивно построенной теории подходит для характеристики реальных естественнонаучных и социально-гуманитарных теорий, чьи методы и средства построения научных концепций явно не являются чисто логическими или формальными. "Одним словом, - читаем в книге, - гипотетико-дедук-тивная модель научного познания, из которой исходили логические позитивисты при логической реконструкции процесса научного познания, является явной натяжкой по отношению ко всему массиву реального научного знания, включая математическое (и частично даже логическое) знание. Видимо, реальные научные теории строятся каким-то другим, более сложным способом, нежели это виделось логическим позитивистам. Видимо, при их построении существенно учитываются, во-первых, содержательные особенности познаваемых наукой объектов, а, во-вторых, возможное практическое применение научного знания. В любом случае как при построении научного знания, так и при его обосновании абсолютно необходим выход за пределы исполь-
зования только эмпирического опыта и логических доказательств" (с. 101). С этим выводом автора следует согласиться, как и поддержать его критику неоиндуктивизма (Г. Рейхенбаха, Р. Карнапа и их последователей). Общий вывод автора: "Индукция неспособна быть не только методом доказательства истинности научных законов и теорий (что было осознано всеми философами, включая позитивистов, уже в конце XIX в.), но и методом определения степени их подтверждения. А это означает, что сама по себе индукция не может служить не только методом обоснования эмпирических гипотез, но и методом предпочтения одной из конкурирующих теорий. Отсюда следует, что она не может быть существенным фактором динамики и эволюции научного знания" (с. 114).
Как известно, наиболее решительным образом данную позицию сформулировал еще в 50-х гг. XX в. К. Поппер. Высоко оценивая его вклад в развитие философии и методологии науки, автор вместе с тем справедливо обращает внимание на главный
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.