ИЗВЕСТИЯ РАИ. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2009, том 68, № 2, с. 48-53
МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ
СЕМАНТИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ И ПРОБЛЕМЫ ЭТИМОЛОГИЗАЦИИ РЕГИОНАЛЬНОГО ТОПОНИМИЧЕСКОГО СУБСТРАТА (НА МАТЕРИАЛЕ ТОПОНИМИИ АРХАНГЕЛЬСКОГО ПОМОРЬЯ)
© 2009 г. Н. В. Кабинина
Статья посвящена методам этимологизации топонимов финно-угорского происхождения на территории Архангельского Поморья. В ней предлагается при интерпретации финно-угорских топонимов опираться на регулярные семантические модели русской топонимии, распространенной на той же территории. Эффективность такого подхода иллюстрируется рядом примеров.
The article discusses methods of etymologizing the Finno-Ugric toponyms on the Pomor territory in the Arkhangelsk region. To learn the meaning of the Finno-Ugric place names, we suggest using the regular semantic models of the Russian-language toponymy. The felicity of this approach is amply illustrated.
Топонимический субстрат России - одна из тех языковых областей, которые при всех успехах русской исторической ономастики пока заключают в себе немало неразгаданного. В полной мере это относится к субстратной топонимии Русского Севера - пласту географических названий, который был создан обитавшими здесь с древнейших времен финно-уграми, а далее усвоен и сохранен расселившимися на северных землях восточными славянами.
К сегодняшнему дню история изучения топонимического субстрата Русского Севера насчитывает более полутора столетий. Важнейшим итогом многолетних исследований явилась составленная А.К. Матвеевым крупномасштабная лингвоэтническая карта Русского Севера, отражающая состав и локализацию финно-угорских этнических сообществ на период, непосредственно предшествовавший их полному обрусению [1, с. 330]. Главной задачей сегодняшних и будущих исследований становится территориальная и хронологическая детализация этой карты, осуществляемая на основе углубленного этимологического изучения субстратной топонимии крупных и малых регионов Русского Севера.
Естественно, однако, что переход к этапу региональных исследований сопряжен не только с расширением круга анализируемых топонимических фактов, но и с возрастанием этимологической трудности субстратного материала. В первую очередь это обусловлено тем, что региональный субстрат представлен значительным количеством малочастотных или даже уникальных названий, по отношению к которым относительно слабы или совсем отсутствуют системные этимологические критерии, широко применяемые
при интерпретации частотных топонимических компонентов (устойчивая отнесенность к тем или иным географическим объектам, ареальные характеристики и т.п.). В этой ситуации представляется совершенно необходимым поиск и привлечение дополнительных этимологических "опор", важнейшей из которых может служить исконно русская топонимия изучаемого региона.
С теоретических позиций эта возможность обусловлена тем, что географическая и культурная среда - при всем богатстве присущих им реалий - отражаются в топонимии с помощью относительно лаконичного и замкнутого лексико-идеографического "кода", который в значительной своей части одинаков для самых разных языков. В зонах же длительного этнического контактирования, где наряду с другими взаимовлияниями не могли не сближаться ментальные черты и номинативные традиции народов, в смысловых компонентах разноязычных топонимов естественно ожидать еще более глубокого сходства.
С практической стороны исконно русская топонимия того или иного региона - кроме ценнейших, но, к сожалению, редко выявляемых фактов калькирования - дает исследователю субстрата еще две этимологически ценных возможности. Во-первых, на основе русской топонимии могут быть воссозданы те характерные для данного региона географические и культурные черты, которые включены в сферу "топонимического видения", т.е. могут отражаться и в местных субстратных названиях. Во-вторых, в ряде случаев данные русской топонимии позволяют исследователю судить о специфике топонимического преломления узуальной лексической семантики - в частности, обнаружить те номинативные средства (в том
числе и сугубо "местные"), которые рационально невыводимы из других источников, например ландшафтных карт, по которым невозможно даже предположить, что ручей может называться Щербатым, а гора - Весёлой. Разумеется, нельзя полагать, что идентичные номинативные средства обязательно обнаружатся и в топонимическом субстрате, однако с учетом условий длительной языковой интерференции возможность существования подобных региональных межъязыковых соответствий должна приниматься во внимание.
К сегодняшнему дню в топономастике уже существует методический опыт системного использования данных исконно русской топонимии в этимологизации субстратных названий. В частности, на топонимическом материале Русского Севера А.К. Матвеевым был разработан и опробован метод семантического моделирования, в соответствии с которым наиболее устойчивые компоненты русских топонимов организуются в виде "сетки" лексико-семантических моделей, которые далее переводятся на финно-угорские языки и проецируются на материал субстратной топонимии - в общей сложности предлагаемая А.К. Матвеевым русская семантическая основа включает 22 тематических группы и 400 "словесных" моделей, обозначенных в большинстве случаев родовыми лексемами (берег, болото, залив, мель и т.п.) [2, с. 98-112].
При том, что этот метод, безусловно, дал целый ряд значимых и убедительных результатов -прежде всего в области топонимических универсалий, дальнейшие возможности его применения заметно ограничены лексической и лексикографической "неэквивалентностью" русского и финно-угорских языков. По крайней мере, при включении в сферу моделирования большого и разнообразного диалектного материала достаточно трудным (а иногда и технически невозможным) в описанной процедуре становится звено межъязыкового перевода. Тем самым задача использования русских данных в этимологизации регионального субстрата связана с необходимостью модификации методики моделирования.
Как следует из сказанного, направление модификации должно в первую очередь обеспечивать возможность учета тех русских данных, для которых ограничены возможности адекватного перевода на финно-угорские языки. Наиболее уязвимой в этом отношении является диалектная географическая терминология, в целом обладающая не только значительной этноязыковой спецификой, но и семантической детализированностью, которая обусловлена своеобразием местных географических реалий. Для получения в этой сфере новых этимологических результатов представляется необходимым не столько моделирование ро-
довых понятий (эта задача, в общем, уже решена), сколько моделирование устойчивых семантических компонентов, содержащих видовую и исключительно "местную" информацию об объектах. Иначе говоря, это требует организации русских данных в виде ступенчатой лексико-идеографической классификации, ориентированной прежде всего на создание полной картины видового и регионального. При таком подходе, например, вслед за выделением общей идеограммы берег следует выделить соответствующие видовые идеограммы, представленные в русской топонимии данного региона (крутой обрывистый берег, низкий пойменный берег, материковый берег и т.п.). В этом случае система русских семантических моделей становится не только более полной, но и более этимологически "прицельной", поскольку, как известно, в географической терминологии финно-угорских языков изначально велик удельный вес видового компонента.
Разумеется, для выявляемых подобным образом русских видовых идеограмм технические возможности перевода на финно-угорские языки не больше, чем для соответствующих диалектных лексем - таких, как крутик, слуда, щелья (крутой обрывистый берег) или бережина, наволок, нарья (низкий пойменный берег). Этимологическую значимость в данном случае получают не конкретные результаты перевода, а сам лингвистически выявленный комплекс закрепляемых в топонимии местных реалий - для каждого родового понятия это своего рода детализирующий русский топонимический "портрет", который одновременно инициирует и аргументирует этимологические версии независимо от того, выдвигаются ли они непосредственно от формы субстратного топонима или проходят ступень процедуры перевода. Тем самым при работе с названиями, включающими географические термины, понятие модель в известной мере отрывается от словесной материи и начинает действовать в этимологическом процессе, с одной стороны, как часть исследовательского знания, с другой - как семантический аргумент общего порядка. Возможности регионального применения подобной методики в сфере топонимически представленной географической терминологии иллюстрируются далее на примере идеограммы озеро; материалом служит топонимия Архангельского Поморья - территории, прилегающей к побережью Белого моря в пределах современной Архангельской области (Приморский район, частично -Онежский, Холмогорский и Мезенский районы).
Поморский терминологический портрет такой реалии, как озеро (в Архангельском Поморье более 3000 различных по величине озер), представлен в исконно русской топонимии региона общерусским родовым термином озеро и несколькими диалектными лексемами, указывающими на те
или иные разновидности озер. На идеографическом уровне по этим лексическим данным возможно выделить небольшое озеро (термины озёрко, лужа, лыва: Озёрки, Большая Лужа, Мар-келова Лужа, Лыва, Лывозеро, Круглая Лыва и др.), небольшое глубокое озеро (термины бочаг, ламба, ламбина: Бочага, Бочаги, БольшаяЛамба, Ламбы, Ламбина и др.), небольшое круглое озеро (термины курган / круган, яма: Курган, Круган, Волчья Яма, Привалихинская Яма, Чёртова Яма и др.). Кроме того, как терминологические номинации предположительно могут рассматриваться названия Речное Озеро (4 топонима), что позволяет выделить вероятную идеограмму озеро на реке.
Предваряя этимологическую ступень анализа, эта русская идеографическая картина оказывается в дальнейшем весьма значимой, поскольку региональные финно-угорские данные сходны с ней почти во всех деталях - результаты иллюстрируются материа
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.