ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2013, том 72, № 4, с. 16-26
СЕРВАНТЕС И ДРУГИЕ: РОМАН С АВТОРСКИМИ ВТОРЖЕНИЯМИ И МЕТАРОМАН В XVII СТОЛЕТИИ
© 2013 г. В. Б. Зусева-Озкан
В статье исследуются сходства и различия двух пограничных явлений - романа с авторскими вторжениями и метаромана - путем сравнения французских комических романов XVII столетия и их прототекста - "Дон Кихота" Сервантеса.
The article looks into similarities of and differences between the two intersecting phenomena - the metanovel and the novel with authorial intrusions - by comparing French comic novels of the 17th century with their proto-text - Cervantes' Don Quixote.
Ключевые слова: метароман, роман с авторскими вторжениями, искусство и действительность, комический роман, металепсис.
Key words: metanovel, novel with authorial intrusions, art and life, comic novel, metalepsis.
Статья представляет собой фрагмент обширной работы об исторической поэтике метаромана -
жанра, характеризующегося принципиальной двуплановостью своей структуры: метароман не только повествует о перипетиях судьбы персонажей и условной реальности их мира, но направлен на самоопределение и самопознание в качестве эстетического целого. Первый образец жанра - "Дон Кихот" Сервантеса - задал целую линию развития европейского романа, причем этой линии принадлежат не только собственно метароманы, но и так называемые романы с авторскими вторжениями, где происходит "постоянное и систематическое прерывание безличного повествования двойными вторжениями: с одной стороны, воображаемого читателя, беседующего с автором, который и сам трактуется как изображенный персонаж, с другой стороны, автора, окликающего и упрекающего своего адресата" [1, с. 18]. Однако при этом роман с авторскими вторжениями, в отличие от метаромана, не сфокусирован на проблеме взаимоотношений между искусством и реальностью: в данном случае интерес лежит в повествовании о самой условной реальности, воспроизведенной в романе.
Тем не менее граница между собственно мета-романом и романом с авторскими вторжениями, конечно, весьма тонкая. По нашему мнению, историческую поэтику первого можно представить как динамику достижения и недостижения вторыми метароманного статуса в разные литературные эпохи. Прекрасную возможность продемонстрировать близость двух явлений и одновременно существенную разницу между ними предостав-
ляет сравнение французских комических романов XVII столетия и их образца - "Дон Кихота".
Первая часть "Дон Кихота" была переведена на французский в 1614 г., вторая - в 1618 г.; на протяжении XVII в. роман неоднократно переводился заново [2]. При этом надо помнить, что вплоть до эпохи романтизма "Дон Кихот" воспринимался исключительно как произведение комическое [3, 4]. Понятый в таком аспекте, "Дон Кихот" оказался для французских писателей XVII-XVIII вв. образцом так называемого комического романа. В русле этой традиции находятся романы Шарля Сореля "Сумасбродный пастух" (Le berger extravagant, изд. 1627-1628 гг.) и "Франсион" (La vraie histoire comique de Francion, первое издание 1623 г., окончательная редакция 1633 г.), "Сатирический роман" Жана де Ланнеля (Le Roman Satyrique, изд. 1624 г.), "Комический роман" Скар-рона (Le roman comique, неоконч., изд. первой части 1651 г., второй части 1657 г.), "Буржуазный роман" Антуана Фюретьера (Le roman bourgeois, изд. 1666 г.), "Фарсамон, или Современный Дон Кихот" Пьера Мариво (Pharsamon, ou Le Don Quichotte moderne, 1712 г., изд. 1737 г.) и в большой степени даже постстернианский роман Дени Дидро "Жак-Фаталист" (ок. 1770/1775 гг.), а также ряд совсем слабых подражаний вроде "Рыцаря-ипохондрика" (1632 г.) дю Вердье.
В центре нашего внимания два произведения из этого списка - "Правдивое комическое жизнеописание Франсиона" Ш. Сореля и "Комический роман" Скаррона: главными критериями в данном случае являются не максимально скрупулезное
следование сюжетной канве "Дон Кихота" (в этом отношении избранные произведения значительно уступают, например, "Сумасбродному пастуху" и "Фарсамону"), а плотность "поэтологического измерения" комического романа, сложность нарративной структуры и степень влияния на последующую литературную традицию. Здесь влияние Сервантеса проявляется не столько на сюжетном - простейшем и очевиднейшем - уровне, сколько на уровне субъектной организации.
Так, "Правдивое комическое жизнеописание Франсиона" отличается довольно запутанной композицией и расплывчатостью авторской фигуры. Как и в случае "Дон Кихота", эти сложность и противоречивость отчасти объясняются творческой историей романа. Последняя довольно хорошо изучена [5], и мы коснемся ее лишь в той степени, в какой изменения и переделки дают о себе знать в окончательной редакции, насчитывающей 12 книг и вышедшей из печати в 1633 г.
Читатель ощущает резкий перелом в строении романа, приступая к УШ-й книге. Первые семь, хотя формально и написаны от 3-го лица, соединяющего в одно целое ряд продолжительных рассказов героя о своей жизни, сильно напоминают плутовской роман с традиционным для него "я-по-вествованием"; вмешательство повествователя здесь минимально. Оно ограничивается соединением друг с другом фрагментов повествования героя и короткими дидактическими вставками, сделанными в редакциях 1626 и 1633 гг.
Напротив, в УШ-Х1 книгах повествователь получает нарративный приоритет: рассказы героев сводятся к минимуму, говорит в основном он сам, причем называет себя "я" и изливает на читателя множество комментариев, которые по большей части направлены на его собственный нарратив. Появлявшиеся и в первых семи книгах рассуждения о творчестве значительно увеличиваются в числе, так что "поэтологическое измерение" романа упрочивается. В последней Х11-й книге сохраняется нарративный приоритет повествователя, но вновь уменьшается число поэтологиче-ских вставок.
Такая нарративная динамика не случайна и является рудиментом переделок Сорелем своего романа: первые семь книг были изданы им еще в 1623 г., второе издание, появившееся в 1626 г., состояло из 11 книг, и, наконец, редакция 1633 г. включала уже 12 книг. Наряду с продолжением приключений героя Сорель переработал композицию, создав ряд сложностей и противоречий; эти изменения можно условно обозначить как движение от плутовского романа к "Дон Кихоту".
Принципиальным новшеством редакции 1633 г. стало то, что Сорель пошел на мистификацию и приписал авторство прежде анонимной книги некоему Николя Мулине, сьеру дю Парку -реальному лицу, писателю и адвокату руанского парламента, умершему в 1625 г. Книга открывается обращением мнимого автора к Франсиону, из которого следует, что тот лично рассказал ему о своих похождениях.
Дважды в этом коротеньком посвящении затрагивается тема тождества героя и автора, хотя и с разным знаком. С одной стороны, мнимый дю Парк демонстративно отказывается от каких-либо попыток установить равенство: "С несомненностью полагаю, что если бы вы, вместо того чтобы устно пересказать мне свои похождения, пожелали взять на себя труд самолично описать их, у вас получилось бы нечто совсем другое, но я вовсе и не собираюсь равнять себя с вами (je ne veux point entrer aussi en comparaison avecque vous)" [6, c. 25]. С другой стороны, он считает возможным приписать герою - якобы реально существующему лицу! - некоторые собственные приключения: "...Сдается мне, что ваша добрая слава не может пострадать, если я составлю историю пережитых вами приключений, ибо, добавив к ним кое-какие из своих собственных и изменив ваше имя, я замаскировал их наиот-меннейшим образом, и нужно быть превеликим хитрецом, дабы распознать, кто вы такой. Пусть же публика не стремится проникнуть в нашу тайну. (Qu'il suffise au peuple de se donner du plaisir de la lecture de tant d'agreables choses <...> sans vouloir penetrer plus oultre)" [6, c. 26]. В романе и далее постоянно будут сочетаться две противоположные интенции.
Так, в "Предуведомлении читателям", целиком посвященном личности автора, даются некоторые разъяснения, которые только еще больше запутывают дело. Непонятно, кто автор сего предуведомления: в отличие от посвящения, подписанного Дю Парк, оно никак не атрибутировано. Можно лишь догадываться, что это издатель рукописи дю Парка. Этот субъект сообщает, что «настоящее сочинение принадлежит перу сьера дю Парка, ставшего достаточно известным благодаря приключениям "Флорисы и Клеонта", а также "Фи-нимены и Хризавра"» [6, c. 27]. Действительно, названные романы написаны реальным Мулине дю Парком; дается еще одна (ложная) зацепка за него: «.Возможно, что он давно готовился к этой повести, ибо вы найдете упоминание о Франсионе уже во "Флорисе и Клеонте"» [6, c. 27]. И действительно, как установили комментаторы романа, на с. 587 "Флорисы и Клеонта"
(изд. Жака Санлека, 1613 г.) появляется "молодой дворянин" Франсион. Но этот аргумент в пользу авторства дю Парка парадоксально вытесняется из поля зрения читателя лукавым возражением против иной атрибуции: «Итак, он описал похождения этого кавалера, назвав их "Комическим жизнеописанием", и учинил это в пику шампанцу дю Суэ <...>, так как перед тем этот дю Суэ дал такое же заглавие нескольким сочиненным им побасенкам. <...> Тем не менее нашлось немало людей, которые памятуя о произведении дю Суэ, решили, что и настоящая книга написана им же; однако нам отнюдь не следует разделять этот взгляд» [6, с. 28-29].
Таким образом, Сорель делает фигуру автора все более и более расплывчатой: тут и дю Парк, чье авторство вроде бы утверждается в предисловиях, и еще одно историческое лицо -дю Суэ, которого автором многие почитают, и сам Франсион - недаром сделан намек на "нашу тайну" в посвящении. Более того, на протяжении романа неоднократно сообщается, что Франсион - один из лучших писателей своего времени.
В Х1-й книге оказывается, что Франсион написал множество произведений: «У меня есть книга о любви <...>. Затем еще другая, где я описал некоторые сельские увеселения с играми, лице-действами и прочими развлечениями, и, наконец, третья, передающая в шутливом тоне кое-какие мои приключения и озаглавленна
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.