Символ как понятие философской антропологии
Э. М. СПИРОВА
Автор показывает, почему понятие символа становится одним из ведущих понятий философской антропологии при исследовании таких проблем, как целостность человеческого существования, связь символа и трансцендентного чувства, обожение человека, антропогенез человека и других.
The author shows why the concept of a symbol becomes one of the leading concepts of philosophical anthropology in studying such problems as the integrity of human being, relationships between a symbol and transcendent feeling, deification of man, human anthropogenesis and others.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: философская антропология, символическая природа человека, история философии, символ, миф, знак, постмодернизм.
KEY WORDS: philosophical anthropology, symbolic nature of man, history of philosophy, symbol, myth, sign, postmodernism.
Понятие символа находится сегодня в поле напряженного метафизического интереса, ибо его трактовка оказывает огромное воздействие на постижение природы человека. При этом нужно заметить, что изучение символа и толкование человека редко соприкасались впрямую и их внутренняя связь еще требует развернутого философского обоснования.
Символическая природа человека непосредственно обнаруживается прежде всего в мистической духовной традиции. Человек - высшая стадия творения. В эзотерике он рассматривается не только как образ мира, универсальное существо, включая и существо абсолютное, но как образ Бога, взятого в совокупности его многочисленных атрибутов. Он - божественное присутствие на Земле. Многие сюжеты, связанные с мистической символикой, кажутся инородными по отношению к философской антропологии. Однако именно эти темы представляются базовыми для построения философско-антропологиче-ского знания.
"Оккультные и мистические учения, - писал Н.А. Бердяев, - всегда учили о много-составности, сложности человека, включающего в себя все планы космоса, изживающего в себе всю вселенную. Та философия, которая видит в человеке лишь частное явление природного мира, всего менее видит в человеке космос, малую вселенную. И лишь та философия в силах прозреть космос в человеке, которая видит, что человек превышает все
© Спирова Э.М., 2012 г.
явления природного мира и являет собой верховный центр бытия. Что в человеке скрыты тайные, оккультные космические силы, неведомые официальной науке и будничному, дневному сознанию человека, в этом почти невозможно уже сомневаться" [Бердяев 1989, 299].
Не только в мистической духовной традиции, но и в истории философии рефлексивное толкование человека приводило к более глубокому пониманию символа и даже к его переосмыслению. Одновременно постижение специфики символа рождало новые смыслы в постижении человеческой природы.
Плодотворную встречу символа с рефлексией о человеке прежде всего обеспечивает мир шифров и иносказаний. Э. Фромм расценивает миф как универсальный язык и как тайный код, позволяющий изучать человека (см.: [Фромм 1998, 287]).
В истории философии миф имел различные толкования. Он оценивался как иносказание и как мудрость, как волшебство фантазии и как бессознательный вымысел. Э. Кас-сирер утверждает, что искать "основания" в мифе - дело безнадежное. Специфика мифа, если таковая существует, в том, что он лишен "связи со смыслом". Сначала древнегреческие мыслители с доверием относились к мифу. Они полагали, что в этих сказаниях содержится глубинный смысл. Позже отдельные философы стали высказывать сомнение в том, что миф - это окончательная мудрость. Они стали критиковать мифы. Критическое отношение к мифу - начало философии. И все же, я считаю, Кассирер не прав, поскольку именно в мифе современная философия обнаруживает смыслы, неотъемлемые от постижения человека.
Миф - едва ли не первая форма постижения мира. Можно рассматривать миф как продукт коллективного бессознательного, как кристаллизацию универсального опыта человека. Именно поэтому в нем содержится ценнейшее знание о человеке. Здесь нельзя не упомянуть таких исследователей, как И. Бахофен, О. Ранк, З. Фрейд, К.-Г. Юнг. Они не только раскрыли религиозное, психологическое и историческое значение мифа, как подчеркивал Э. Фромм (см.: [Фромм 1998, 421]). В их работах можно обнаружить и фи-лософско-антропологическое содержание. Такой подход к мифу открывает безграничные возможности для изучения человеческой природы.
У досократиков "символ" приобретает мировоззренческий характер. Так, уже Демокрит говорит о слове как символе вещи, которое глубоко и всесторонне выражает характерные свойства вещи, ее сущность. По Эмпедоклу, символ, разделенный на части, должен обязательно соединиться в нечто третье, неравное механической сумме его составляющих. Для пифагорейцев характерно символическое истолкование при исследовании всего таинственного.
Гносеологическое направление философского понятия "символ" начинает обнаруживаться именно в античности. Там мы встречаем первые попытки осмысления сущности и значения символических феноменов (Пифагор, Сократ, Платон). В этот период закладываются две традиции понимания "символа". Согласно первой традиции, символ выступает как знак, содержательный смысл которого указывает на знак другого рода или другого языка. Вторая традиция интерпретирует символ как некое знаковое выражение сущности, которая выходит за пределы знака. В первом варианте символ выражает конвенциональные знаки, концептуальный смысл которых легко узнаваем и воспроизводим. Во втором случае символы характеризуются как образы, для постижения которых требуется особый род интуиции или прозрения.
Понимание символа как некое знаковое выражение высшей и совершенно не-знако-вой сущности восходит к Платону. Античный философ дал целостную трактовку символа как интуитивно постигаемого указания на высшую идеальную форму объекта. В диалоге "Государство" Платон приводит прекрасную иллюстрацию символического познания как восхождения от "теней" идей к высшему свету блага. Символы трактуются здесь как сущностные образы, интерпретация которых связана с интуицией, прозрением, наитием. Они не могут быть раз и навсегда познанными, их смысл не имеет однозначного толкования.
Платон едва ли не первым начал изучение символа. А.Ф. Лосев, оценивая его вклад, назвал это учение чистейшим символизмом. Он писал: "Сама методология платоновско-
го учения об идеях свидетельствует о том, что есть полный и настоящий реалистический символизм, или символический реализм" [Лосев 1993, 631]. Античный мыслитель понимал символ в предельной конкретности. Мы можем сегодня сказать, что символ - это не знак, не схема и не аллегория. Как отмечает Лосев, детально исследовавший проблему символизма в философии и эстетике Платона, последний не пользуется словом "символ", однако повсюду руководствуется принципом символизма - тем принципом, который в последующей идеалистической традиции обозначался именно этим термином. Символ указывает на соединение двух планов действительности. У Платона это - мир чувственных вещей и сверхчувственных идей, причем последние понимаются как онтологически первичное по отношению к вещам. Чувственные вещи - не адекватные копии идей и не произвольные их знаки, это символы, намекающие на идею.
Напомним, что такие подходы к пониманию символа начинают складываться тогда, когда символ еще не является философским понятием. Так, исследование Лосевым истории развития представлений о символе показывает, что символ получил статус философского понятия только у неоплатоников. В более ранний период символ употребляется как слово с очевидной и простой семантикой для обозначения явлений общественной или государственной жизни. "Символ в классической греческой литературе ни на что не указывает, а если иной раз, крайне редко все-таки указывает, то на самое очевидное, видимое, прямо находящееся перед глазами. Символ в таком случае совсем не отличается от знака и даже отождествляется с эмблемой", - пишет А.Ф. Лосев [Лосев 1994, 472]. Подтверждение этой мысли можно найти и у Тахо-Годи. В частности, она заявляет о "полном отсутствии в литературе классической Греции стремления выразить, закрепить и оформить в слове явление символизации" [Тахо-Годи 1980, 29]. Символ в большинстве трактовок указывал на предмет и в этом качестве обнаруживал автономность. "Все тексты классической античности со словом символ, поражают одной главной особенностью: они всегда утверждают символ как таковой, не связывая его ни с каким объектом, символом которого он мог бы явиться. Всюду мы встречаем символ сам по себе, в его чисто предметной образности. В классических текстах символ есть нечто, но никогда не есть символ чего-то. Грамматически это выражено тем, что слово символ не имеет при себе дополнения. Оно само себя вполне удовлетворяет и не нуждается ни в какой соотносимости с чем-то посторонним, совсем иным. Те моменты, которые должны совпасть в символе, чтобы породить нечто совершенно иное, новое и вместе с тем целостное в своем единстве с исходными моментами, здесь непосредственно тождественны друг другу или замещают один другой, не порождая никакого принципиально нового представления" [Тахо-Годи 1980, 55-56].
Таким образом, отличительной особенностью текстов классической античности является то, что символ всегда состоит из чего-то, т.е. выступает как соединение, синтез каких-то двух начал. Однако символ в таком понимании не указывает на нечто иное и является, по сути дела, просто эмблемой. В текстах Плутарха "символ" также трактуется в исконном соединении, встрече двух начал. По мнению Плутарха, символ оказывает воздействие на человека, колеблющегося в выборе. Вовремя возникший символ склоняет чашу весов в сторону одного из решений, в результате чего воля человека устремляется вперед и он делает окончательный выбор. То есть символ может оказать значительное влияние на самостоятельность человека при принятии решения.
Иначе говоря, символ в античной трактовке еще не расщеплен до конца. Он не указывает на нечто, что можно считать иным. По сути дела он соотносит один знак с другим. Конечно, у Аристотеля фиксируется противоположность сим
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.