Сумеречная сова, возвестившая ужас полудня (о понятии Ф. Ницше "масса", его истолковании М. Хайдеггером и некоторых других концептуализациях подразумеваемого данным понятием феномена)
Б.В. РЕЙФМАН
В статье рассматривается понятие "масса", использованное Ф. Ницше в работе "Воля к власти", и та интерпретация этого понятия, которая дается М. Хайдеггером. Идея "самодостаточного полагания ценностей" позднего Ницше, противостоящая понятию "масса", сопоставляется с хайдеггеровской категорией "понимания". Автор стремится показать, что ценность "пограничного" личностно-универсалистского существования атакуется во второй половине ХХ в. совсем иной, прагматистско-коммуникативной, трактовкой лич-ностности, а понятие "масса" вытесняется смыслами, восходящими к понятию Г. Тарда "толпа".
The article deals with the concept of "the mass" that was used by Nietzsche in "The Will to Power" as well as with Heidegger's interpretation of the concept. The idea of "self-sufficiency of values" developed by Nietzsche in his late years, which is opposite to the concept of "the mass", is compared to Heideggerian category of "understanding". The author demonstrates that in the second half of the 20th century the significance of borderline individual and universal existence is questioned by pragmatic-communicative interpretation of personality and "the mass" is replaced by concepts taking their roots in "the crowd" by G. Tarde.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: масса, толпа, ценность, нигилизм, воля к власти, понимание, личность, подлинность, понятие, интерпретация.
KEY WORDS: mass, the crowd, value, nihilism, the will to power, understanding, personality, authenticity, concept, interpretation.
В начале "Воли к власти" Ф. Ницше говорит о европейском нигилизме как неотвратимом следствии, «во-первых... поисков во всем совершающемся "смысла", которого в нем
© Рейфман Б.В., 2015 г.
нет» [Ницше 1910, 12], во-вторых, представления всего совершающегося как имеющего в своем основании "некую цельность, систему, даже организацию" [Там же, 12], в-третьих, установления над всем совершающимся "истинного мира... потустороннего нашему" [Там же, 13]. Падение этих "космологических ценностей" [Там же, 12] обрушивает, по словам Ницше, "веру в категории разума" [Там же, 14] вместе с отношением к индивидуальной жизни как к высокой сопричастности. Человек утрачивает "великое единство" [Там же, 13] и, перестав быть "сотрудником. становления" [Там же, 12], оказывается в психологическом состоянии "отсутствия всякой ценности" [Там же, 13]. Вместе с тем, согласно М. Хайдеггеру, доминирование "космологических ценностей", заканчивающееся их падением, Ницше понимает не как «отдельно взятую историческую "данность"» [Хайдеггер 1993б, 64] второй половины XIX в., а как "долговечное событие, от которого меняется истина о сущем в целом, тяготея к обусловленному ею концу" [Там же, 64]. И короткий тезис "Бог умер" является для Ницше, таким образом, не только характеристикой "современности", но и определенной культурной энтелехией, направившей европейскую историю в сторону эпохи "отсутствия всякой ценности", и, следовательно, потенциально уже заключавшей в себе "нигилизм" еще во времена греческих досократиков.
Однако почему же "Бог умер" для Ницше не потенциально, а актуально все-таки именно в его эпоху? Каков, выражаясь "пиджином", соединяющим Аристотеля с "неаристотелевской" риторикой, созданный Ницше образ современной ему "материальной причины" падения "космологических ценностей", которое, с другой стороны, было для немецкого философа и следствием, и окончательным воплощением культурно-исторической "формальной причины"?
Один из ответов на этот вопрос дается в § 27 "Воли к власти", открывающем главу "Дальнейшие причины нигилизма": «Низший вид ("стадо", "масса", "общество") разучился скромности и раздувает свои потребности до размеров космических и метафизических ценностей. Этим вся жизнь вульгаризуется: поскольку властвует именно масса, она тира-низирует исключения, так что эти последние теряют веру в себя и становятся нигилистами» [Ницше 1910, 20].
Итак, "нигилизм", связываемый на этот раз с утратой "исключениями" ранее присущей им "веры в себя", оказывается у Ницше в орбите понятия "масса". Именно семантика ницшевской "массы" притягивает и присоединяет к себе тотальное падение космологических ценностей как неизбежное "объективное" следствие ее, массы, возникновения и существования в качестве определенного социального явления.
В то же время понятие "масса"1, дополненное Ницше в главе "Стадо" новыми смысловыми оттенками, проступает в сознании нынешнего "посвященного" читателя интеллектуальными горизонтами понятийной действенности, т.е. роли не столько "отражающей", сколько "предопределяющей", контекстов и топосов гуманитарной мысли ХХ в. Ибо как раз ницшевская "масса" вместе с другими концептуализациями подразумеваемого ею феномена явилась одним из средоточий начавшегося на рубеже позапрошлого и прошлого столетий стратегического изменения судьбы абстракций, которое заключалось в перераспределении властных полномочий между "реальностью" и до поры до времени считавшимися "отражающими" ее репрезентациями. Через десятилетия эта метаморфоза породит разнообразные "повороты", различные направления исторической семантики и такие, в частности, конструкты, как "языковые игры", "симулякр", "смерть автора" или, позже, "исторический опыт" Ф.Р. Анкерсмита. Ну а в ту эпоху обобщающие абстракции, как возникшие только что, так и не новые, оставаясь "для себя" по-прежнему чаще всего еще всецело "отражающими", стали, однако, "на глазах" раскрываться и как мощные влиятельные концепты. Естественно, при определенных обстоятельствах идеи "материализо-вывались" и раньше, но именно на рубеже XIX и XX вв. их воздействие на "реальность" настолько обнажилось, что оказалось на пороге своего собственного осознавания в качестве чрезвычайно активной, как показало будущее, "идеи предопределяющего влияния идей". И понятийное освоение того социального "опыта", одним из первых "отражений" которого стала ницшевская "масса", сыграло в процессе рождения этой стратегической идеи заметную роль. С одной стороны, как раз "масса", будучи тесно связанной у Ницше
с релятивирующей репрезентации его же категорией "ценность"2, оказалась важным фактором философского возвышения понятий как основных строителей и обживателей "реальности". С другой стороны, хотя само слово "масса" в качестве одного из имен определенного социального феномена окончательно утвердилось в философии и гуманитарных науках, по-видимому, лишь после выхода в начале 1930-х гг. знаменитого эссе Х. Ортеги-и-Гассета "Восстание масс" и книги К. Ясперса "Духовная ситуация времени", концептуализации этого феномена, как порожденные смысловыми эманациями, исходящими из "Воли к власти", так и иные, прежде всего, социально-психологические, сконцентрированные в понятии "толпа", с большей, чем ранее "позволялось" понятиям, активностью начали воздействовать на "опыт" с первых же десятилетий ХХ в. С. Московичи в своей известной книге "Век толп", посвященной ранней истории социальной психологии, имея в виду именно опережающее влияние на "реальность" рожденного социальной психологией понятия "толпа", поставил это научное направление на одно из первых мест в ряду тех наук о человеке, которые "совершенно конкретно указали на события нашей эпохи" [Московичи 2011, 8]. Но и сам тот "опыт", который спровоцировал эти, сосредоточенные в понятиях "масса" и "толпа", первые его концептуализации, явился, как пишет С. Московичи, "симптомом какого-то нового состояния человечества" [Там же, 26]. Ибо "... вплоть до современной эпохи. толпы появлялись спорадически и играли лишь второстепенную роль. Они. не представляли особой проблемы и не нуждались в специальной науке. Но с того момента, когда они становятся расхожей монетой, ситуация меняется. Если верить Ле Бону, такая возможность толп влиять на ход событий и на политику. является новшеством в истории" [Там же, 26]. И с этого самого момента превращения массы-толпы в "расхожую монету" и, соответственно, в "особую проблему " начинается не только философская концептуализация данного феномена и его научная объективация, развернутая в исследованиях Г. Ле Бона и Г. Тарда, но и "обратное", т.е. через посредство различных производных смыслов формирующее "реальность", воздействие этой концептуализации и этой объективации.
Но действительно ли одно и то же "новшество в истории" имели в виду французские социальные психологи и немецкий философ?
Положительным ответ на этот вопрос будет лишь в том случае, если взятые сами по себе, вне породивших их контекстов, сущностные характеристики объектов, конституированных концептами "толпа" и "масса", можно привести к определенному тождеству. И те описания и дефиниции, которые мы находим, с одной стороны, у Ле Бона и Тарда, а с другой стороны, у Ницше, хотя как будто и "не видящие" друг друга или, по крайней мере, индифферентные друг к другу, тем не менее, позволяют говорить о возможности такого отождествления. Эту возможность предоставляет сходство общей для Ле Бона и Тарда характеристики человека толпы как индивида, фанатично утверждающего себя в некой якобы распознанной его собственным умом "большой" идее, но в то же время испытывающего непреклонную "потребность в каком-то образце" [Московичи 2011, 8], с ницшевской характеристикой человека массы, который "видит в середине и среднем нечто высшее и наиболее ценное" [Ницше 1910, 102] и при этом вовсе не опровергает того, что "все мы жаждем отличия" [Там же, 99]. Данные признаки, совершенно новые по причине их непричастности к таким более ранним обозначениям "того же самого", как "чернь" или "плебс", вполне "уравниваются" тем "третьим смыслом", который может быть определен как склонность индивида к особого рода агрессивно-наступательному групповому существованию, не отделимому от добровольного подчинения некой "внешней" мировоззренческой идее, идентифицируемой, однако, как "своя собственная" идеологическая позиция.
В то же время, именно первые социально-психоло
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.